Тамбур - [20]

— Ему кто-то звонил среди ночи, часа в три-четыре. Я не помню точно, потому что была сонная. — Девочка все больше волновалась, и теперь мать ясно видела — ту что-то мучает. — А потом сидел на кухне и курил-курил… Всю квартиру прокурил, и так — до рассвета. Наверное, и твои взял. Не знаю. Я не брала!

— Да, милая, да, — Юлия растерянно поглаживала ее руку. — Я тебе верю. Не прикасайся к этой дряни.

— Мама…

Слово было произнесено так серьезно и с такой недетской интонацией, что женщина оторопела. В этот миг она, как никогда раньше, жалела о своих ночных дежурствах, из-за которых почти не видела семью. «А вдруг что-то случилось, о чем я не знаю! Разве я по ночам не слышу по сто раз одно и то же — девочку посадили на наркотики, муж уходит на сторону, а детей избивает, а то еще и хуже… Как она это сказала!»

— У него есть женщина, — с тем же серьезным, доверительным выражением произнесла Оля.

— Что ты говоришь? — Мать в испуге выпустила хрупкую, полудетскую руку. — У отца?!

"А ведь я знала, чувствовала! Все-таки была права! Он совершенно перестал обращать на меня внимание! И еще хуже — стал сторониться, как будто я прокаженная! Может, я и сама виновата — не могу сказать, что до сих пор его люблю, как прежде, но…

Ведь есть Оля!"

— Послушай, — она с трудом подбирала слова под тяжелым, пристальным взглядом четырнадцатилетней дочери. — Тебе не должно быть до этого дела.

— В самом деле? — В голосе подростка мгновенно прозвучала издевательская нотка. — Почему же?

— Иногда, — еще с большим усилием выговорила Юлия, в этот миг ощущая себя уже и «Галиной», — иногда мужчинам это нужно.

Наступила мертвая тишина, потому что Оля резко выключила телевизор. Она поднялась из-за стола и смотрела на мать таким взглядом, что та всерьез перепугалась.

— Нужно? — повторила девочка. — И ты это так спокойно говоришь?

— Это правда. Это жизнь, Оля. Пусть у тебя будет иначе, а вот у меня — так. Но отец — это отец.

— Хватит пустых слов! — крикнула девочка и вдруг скинула на пол все, что было на столе: сухарницу с печеньем, две чашки из-под кофе, сахарницу, пепельницу…

Юлия вскочила:

— Прекрати истерику! И собирайся в школу!

— Не пойду туда!

— Пойдешь!

— Никогда больше, — зарыдала девочка, боком повалившись на диванчик и зажимая лицо ладонями. Юлия стояла над нею в полной растерянности. «Галина» нашлась бы. Она бы знала, что сказать. Но что сказать собственному ребенку, который так явно мучается, страдает, зовет на помощь, а.., взаимопонимания так и нет.

— Никогда больше в школу я не пойду! — глухо твердила дочь.

Юлия взяла себя в руки и присела рядом. Внутренне отрегулировав голос, спокойно произнесла:

— И не ходи. Этот день можно и пропустить.

— Что? — Девочка изумленно подняла голову. — Как?

Она явно ожидала нападок и нотаций, но мать улыбалась — уже совершенно искренне. Ей пришла в голову отличная идея.

— Так, — просто ответила она. — Я сама тебя туда не пущу сегодня. У меня есть план. Мы посидим в ресторане, согласна? Я знаю отличное место. Сама, правда, там не бывала, но коллеги рассказывали. Кормят замечательно, а денег у меня хватит. Пошли?

— Прямо сейчас? — прошептала Оля.

— А когда же? Ты хочешь дождаться, когда я упаду в обморок от усталости? — Юлия продолжала улыбаться. — Так что к программе добавляю такси — туда и обратно. Посидим, покушаем, поболтаем. А приедем — я лягу спать.

Оля стояла перед ней, вытянувшись в струнку. Для своих четырнадцати лет это был довольно рослый, развитой ребенок, почти что маленькая женщина. Но сейчас у нее было такое детское выражение лица, что мать невольно умилилась. «Всем нам хочется, чтобы они подольше оставались несмышленышами и от нашей юбки не отцеплялись. А лучше-то наоборот. Вот эта уже начинает познавать мир. И к сожалению, не с лучшей стороны. Нужно ведь какое-то расслабление? Не школа, что-то другое!»

— Поехали!

— Я сейчас! — Оля бросилась в свою комнату и уже минут через десять вернулась неузнаваемой. Вместо истертого махрового халата — голубая блузка, под цвет глаз, и модные брючки. Сапожки на каблуках — в этом году она впервые стала носить каблуки. Девочка даже успела сделать что-то вроде прически, защепив волосы множеством стразовых заколок. Про себя Юлия называла такие прически безобразными и считала, что молодежь понапрасну уродует себя (ведь у ее дочери были изумительные каштановые косы, а та их самовольно обрезала, оставшись с какими-то жалкими крысиными хвостами). Но сейчас был неподходящий момент для замечаний. Оля и так едва пришла в себя.

— А ты, мам? — спросила девочка, глядя на Юлию и явно еще не веря своему счастью.

— А я поеду так. Все-таки утро!

— Там открыто?

— Это круглосуточный ресторан.

Она только припудрилась и заново накрасила губы.

Затем скупо надушилась. Духи подарили ей коллеги по «телефону доверия», на последний день рождения.

«А когда Илья дарил мне духи, я уже не помню».

* * *

До ресторана добрались за полчаса. В такси Юлия слегка задремала и очнулась только, когда шофер второй раз сообщил ей, что приехали. Ресторанчик с кавказской кухней располагался возле одной из кольцевых станций метро. Входя туда, Юлия слегка робела — ей нечасто приходилось есть вне дома. Зарплата мужа была средней, а ее — совсем небольшой. Жили прилично, однако в лишние расходы никогда не пускались. Да еще девочка — нужно ведь и на ее счет что-то положить!