Тамбовский волк. Лучше смерть, чем позор - [42]
Щелкнул предохранитель. Повернув голову, Старицкий увидел за своей спиной Рысь. Из-под полы его куртки выглядывало дуло пистолета.
— Видишь? Я мог бы прикончить тебя в два счета. Но я этого не сделал. Спроси, почему?
— Почему?
— Хочу с тобой работать, Кристина зло выкрикнула;
— Болван! Чушка!
Рысь, пряча пистолет, спросил:
— Возьмешь?
— У меня нет рокерской работы.
— Я согласен на любую.
— Надо подумать…
Кристина бросилась бежать. Рысь предложил:
— Догнать?
— Если получится.
Кристина прибавила скорость. Но Рысь все-таки догнал ее. Когда «кожаный» подводил Кристину к Принцу, она положила в рот последний кусок бумаги и, яростно пережевывая его, злорадно захохотала.
Все! Теперь никто, никогда не увидит того, что было нарисовано на том рисунке!
— Ну что, взял?!
— Ты сожгла все мосты. Теперь тебе назад дороги нет.
— А я предпочитаю идти только вперед! Старицкий пошел к своей машине, оставленной недалеко от Кубинского посольства. Принца догнал Рысь и пошел с ним рядом:
— А со мной как же?
— Пока для тебя работы нет. Оставь свои координаты.
Рысь поотстал и догнал Принца только тогда, когда тот уже открывал дверцу своего «мерседеса». Восхищенно глядя на машину, Рысь проговорил:
— Классная лайба! Прокати?
— В другой раз.
Рысь протянул Принцу клочок бумажки.
— Это телефон моей сестры, буду ждать!
ГЛАЗА СМЕРТИ
От встречи с Кристиной Старицкий ожидал большего. Пришлось снова навестить тетю Соню. Она была необычно возбуждена. Встретила Принца очень приветливо:
— Здравствуйте, советник! Спасибо вам огромное!
— За что?
— Комнату Вадима Николаевича мне отдали. Я еще удивилась очень, что именно мне, а не Лолочке.
Старушка перешла на шепот.
— У нее, знаете ли, такие связи! Я спросила в исполкоме: "Это советник президента обо мне словечко замолвил?" А они так и ответили: "Да, советник". Так что еще раз вам большое спасибо. Сейчас у стариков последнюю жилплощадь отбирают! А тут еще одну комнату выделили! Разве не чудо?!
— Чудо. Тетя Соня, постарайтесь припомнить, что еще, кроме глаз, было нарисовано на том листке, который держала в руках Кристина…
— Сейчас… Я только сосредоточусь… Вспомнила! Листочек-то у нее в трубочку был свернут! Одни глаза только и были видны!
— Спасибо.
— Большие такие глаза!
— Спасибо, тетя Соня-Принц уже был на площадке, а старушка все еще восторгалась этими большими глазами.
— Красивые! А в глазах — еще глаза!
— Как это?
— Объяснить-то трудно! Уж больно хитро это было нарисовано… Вот, говорят, что, когда человек умирает, то в зрачках его глаз остается то… Как это сказать…
— Изображение, которое он видит перед смертью?
— Да! Именно! Вот и в этих нарисованных глазах тоже было изображение! — Какое?..
— Глаза черной кошки?
— В зрачках больших глаз черная кошка была нарисована?!
— Да нет! Вот я и говорю, что объяснить-то это трудно! Кошки не было, а глаза кошачьи были! Хищные такие!
— Спасибо, тетя…
— Это еще не все! В кошачьих глазах тоже было изображение!
— И вы помните, что там было изображено?
— Да. Глаза! Испуганные глаза маленькой девочки!
— Девочка была одетой или голой?
— Девочки-то не было! Только глаза!
— Как же вы…
— Я и сама не пойму. Вы, наверное, думаете свихнулась старуха, да?
— Не думаю. Так рисовать, чтобы зритель дорисовывал не нарисованное, могут только очень одаренные художники. Вы расскажите мне поподробнее все, что вы видели!
— Так, может, чайку, советник, не побрезгуете с сумасшедшей старухой выпить?
— Конечно, выпью!
Они вернулись в квартиру, и тетя Соня стала поить гостя чаем. А пока она ходила по комнате, расставляя посуду, Старицкий, осматривая жилище, находил все новые доказательства своего возникшего предположения.
Литографии на стенах. За стеклами шкафа корешки старинных редких книг. Над круглым столом, стоявшим посередине комнаты, висел абажур с изображениями церквей.
— Можно, я включу свет на минутку?
— Включайте…
Влад подошел к включателю. Он был круглой формы. Ни рычажка, ни кнопки для включения не было.
— А вы поверните его по часовой стрелке. Электричество экономлю. Дорого все, знаете ли, стало…
Влад начал поворачивать круглую пломбу, и церкви на абажуре засветились золотистым цветом.
Впечатление было ошеломляющим. Маковки церквей, уходящие вверх к потолку, завораживали своей благостной торжественностью. Старицкий медленно стал обходить абажур, удивляясь гениальной простоте автора этого шедевра. Старинный мастер продумал каждую деталь. Каждая следующая церковь не была похожей на предыдущую. Даже цветной орнамент окон был везде разным.
— Нравится?
— Очень!
— Это в память от Вадима Николаевича осталось. Может, он еще поправится, как вы думаете?
— Врачи делают все возможное.
— Я уж за него ежедневно бога молю, чтобы господь избавил его от скорбной доли этой… Он когда абажур-то этот расписывал, все со мной советовался, так ли он делает, как мне надо! Простой был человек, тихий… А вы что же, чай-то? Вот, с вареньицем.
— Спасибо…
Допив чай, Старицкий встал:
— Спасибо вам, тетя Соня, вы мне очень помогли…
— Помогла?!..
— Да. Помогли кое в чем разобраться.
— Я этому очень рада! И мне вы понравились. Только я не сразу вас распознала. Налетела, как коршун! Нервы стали словно не моими… Может быть, зайдете еще раз как-нибудь навестить старуху?..
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.