Тамбера - [8]

Он повернулся к Тамбере.

— И ты позволяешь ему называть Ваделу сестрой? Ты что, испугался его?

Тамбера не ответил.

— Испугался? — настаивал Кависта.

— Нет.

— А что же руки опустил?

Тамбера опять промолчал.

— Постой, постой, у тебя на лбу, кажется, грязь?! Кто это тебя так разукрасил?

— Визано.

— И ты все терпишь?! А ну-ка, дай ему как следует!

Тамбера бросился было на своего врага, но Визано встретил его сильным ударом в подбородок, и Тамбера упал на землю.

Вадела вскрикнула. Отбросив мотыгу, Кависта схватил хвастливого потомка испанцев за ворот и так ударил его, что тот отлетел в придорожные кусты.

— А вы отправляйтесь домой, — сказал Кависта. — Да побыстрее, пока этот в кустах не очухался.

Что было духу дети бросились к кампунгу. Вадела по дороге растеряла почти весь хворост, собранный в долине.

Наконец они достигли поселка. Встречные окликали их, спрашивали, что случилось, но они, не отвечая, бежали дальше. Тамбера думал сейчас только об одном: он должен немедленно уйти из кампунга куда глаза глядят.

У дома Тамберы они остановились: из окна доносились громкие раздраженные голоса. С трудом переводя дыхание, дети стояли у лестницы, не решаясь подняться в дом.

— …Я не ребенок и не нуждаюсь в советах! Вечно ты вмешиваешься в чужие дела. Поучаешь всех без разбора, будто умнее тебя нет никого на свете, — гремел отец Тамберы.

Чем больше ярости было в его голосе, тем спокойнее отвечал ему отец Ваделы.

— Если я и решаюсь давать тебе советы, то потому только, что считаю это своим долгом… Мой учитель на Яве говорил мне, что самая святая обязанность людей на земле — всегда и во Всем помогать друг другу. И если я могу помочь тебе хотя бы советом…

— А мне не нужны твои советы, Свамин, — перебил его отец Тамберы. — Я достаточно пожил на свете и могу обойтись без них.

— Но послушай, Имбата, когда я советую тебе что-нибудь, я это делаю не из желания поучать…

Имбата рассмеялся.

— А я и не сомневаюсь, — сказал он ядовито. — Мне такое и в голову не могло прийти. Конечно, советы даешь не ты, твоими устами говорит Возвышенный.

— Ты должен понять, Имбата, — все так же невозмутимо продолжал Свамин, — духовного совершенства можно достигнуть только через внутреннее самоочищение, через очищение души. Люди Запада ставят превыше всего разум. Но ведь разум только зеркало души, и не ему надо поклоняться, разум не приносит человеку душевного покоя, а без негр нет и счастья, Имбата.

— Ты опять, я вижу, взялся учить меня! Пора бы понять, что мы с тобой на все смотрим по-разному. Знаешь, к чему должен стремиться человек? К достижению своей цели. Вот к чему. Он должен уметь управлять событиями, подчинять их своей воле. Вот что такое, по-моему, самоочищение.

После не долгого молчания вновь послышался голос отца Ваделы.

— Послушай, Имбата! Как ты думаешь, почему я хочу как можно глубже изучить нашу веру? Я даже ездил на Яву для этого. Почему, вернувшись с Явы, я связал свою жизнь с женщиной, которая была когда-то женой испанца? Все это потому, что я хочу сеять в нашем народе семена истинной веры и прежде всего приобщать к ней тех, кто потянулся к европейцам. Возвышенный помог мне наставить на путь истинный мать Ваделы. Ты помнишь, она умерла спокойно, утешенная святыми словами нашего учения.

— Как же, помню. А теперь ты решил взяться за меня? Тебе не по сердцу моя дружба с англичанином?

— Не совсем так, Имбата. Видишь ли, ты — староста кампунга, тебе дана большая власть, влияние твое велико. И как было бы хорошо, если бы в твоих глазах, Имбата, люди видели отражение твоей очистившейся души, которая есть частица души Возвышенного. Вот что я хотел сказать тебе, и не потому, что я люблю поучать, а потому, что думаю о твоем благе и о благе всех людей…

Дети жадно ловили каждое слово. Они немного успокоились: невозмутимый голос отца Ваделы внушал им надежду, что два человека там, наверху, придут к примирению. Вадела в немой мольбе подняла глаза к небу: как ей хотелось, чтобы слова отца дошли до сердца дяди Имбаты. Ее отец был противником всякой вражды. Где только мог, он восстанавливал мир, звал людей к согласию. И сейчас, слушая их спор с Имбатой, Вадела надеялась, что отец не даст разгореться ссоре. Она верила, что дядя Имбата внемлет увещеваниям отца.

Надеялся на это и Тамбера. Правда, он не молил небо о помощи, он просто стоял и ждал. «Ничего, Вадела, ничего, — казалось, говорили его глаза, — все обойдется, мой отец поймет». И как бы в ответ на это, из груди Ваделы вырвался глубокий вздох, полный надежды.

— А что, если мне наплевать на твои советы? — раздался вдруг громкий голос Имбаты. — Что, если мне по душе служить европейцам, от них, во всяком случае, больше пользы, чем от твоих поучений.

И опять беспокойно забились сердца детей, опять тревога сменила надежду. Но то, что ответил Имбате Свамин, повергло их в полное отчаяние.

— Что ж, Имбата, если так, — медленно произнес Свамин, — мне остается одно — ждать, пока мои слова дадут всходы в твоем сердце. Ну а сейчас, Имбата… Мы ведь с тобой родные. Мать твоего сына — моя сестра. До сих пор мы жили, как велит обычай, под одной крышей. Но теперь я вижу, что мне надо уходить. Так будет лучше. Я не хочу тебе мешать…