Тамагочи - [21]
– А что? Вполне нормальное желание. Мне тоже было бы интересно побывать в шкуре своей первой жены. Узнать, что ее во мне так не устраивало, – выпалил Тополь.
– Про вас мы еще поговорим, молодой человек, – недовольно скрипнул старик. – Наберитесь терпения. Существует одно единственное и необсуждаемое правило, которое не может нарушить никто: обретая вторую жизнь, человек полностью лишается памяти и накопленного опыта. Багаж знаний остается в его прошлом. На этом этапе все равны. Но, как всегда, есть одно но. Невозможно сделать все идеально. Фантомное соответствие индивидуальности каким-то образом остается. Люди спят и видят сны. Факт, казалось бы, очевидный. Все к нему привыкли. А это и есть те самые фантомные отголоски прошлой жизни, где вы продолжаете жить и общаетесь с людьми, совершенно незнакомыми в реальности и так хорошо узнаваемыми во сне. Не случалось ли вам встречать в своих грезах давно потерянных друзей или подруг, при встрече с которыми у вас щемило сердце и наворачивались слезы? А при пробуждении вы так и не могли понять, кто же это был? Я прожил довольно долгую жизнь. На каком году жизни перестало биться мое сердце, не знаю. Знаю только одно: сейчас мне восемьдесят пять. В восемьдесят четыре я лег на стол томографа, и на этом моменте мои воспоминания заканчиваются. Уже год, как я здесь, в ожидании тебя, Сергей. И каждое мгновенье, потраченное впустую, для меня обходится очень дорого. Почему ты видишь меня в таком виде? Потому что иначе я потерял бы все содержимое вот этой седой головы, и только бы успевал марать пеленки, имея девственно чистое сознание. Есть еще одно правило, и оно касается всех: запущенный жизненный алгоритм каждого индивида является спонтанным и выбирается генератором случайных чисел. Никто не может вмешаться в работу таймера, отсчитывающего нам отпущенные года. Эту ошибку я тоже хочу исправить. Бог должен быть бессмертным. Поэтому я здесь, и по этой же причине твои бесценные мозги не были промыты, побывав в чистилище. У меня там блат. – Старик засмеялся, издавая звуки, похожие на сухой кашель. – Мы друг другу необходимы, и нам с тобой предстоит, может быть, самая почетная миссия, которую можно себе представить, – сотворение нового Мира. Более совершенного и прекрасного, в котором все будет находиться в гармонии и порядке. Где не найдется места гомосексуалистам, больным и наркоманам. А миллиарды жителей «Поднебесной», выстроившись в бесконечную очередь, длинной как Великая Китайская стена, понесут нам свои деньги, чтобы купить в этот рай билет. Без сожаления оставив свой – коммунистический. Актуальная же реальность как две капли воды похожа на ту, которую ты помнишь, являясь ее точной копией. Только вот разница все же существует. Цифровые технологии здесь очень отстают. Даже самые продвинутые томографы – всего лишь имитация тех, которые ты мог видеть, находясь в диагностическом центре моего отца. Боги не торопятся делиться со своим виртуальным подобием сакральными знаниями, выдавая небольшими порциями только то, что считают нужным. Но кому, как не мне, знать, кто является истинным первоисточником и с кого все началось? Кто и есть тот самый Ковчег Завета, как бы громко это ни было сказано. Теперь, что касается вас, молодой человек. Возможно, вы будете удивлены, но когда-то давно я имел удовольствие поддерживать приятельские отношения с вашим батюшкой. И, едва переступив порог этого дома, я вас узнал.
Глава 15. Никос Сифакис
– Да что вы говорите? – Тополь изобразил удивление и покачал головой. – Как вы можете знать меня и моего отца, если я его сам в глаза ни разу не видел? А мать отказалась от меня еще в роддоме?
– Невооруженным взглядом видно, что в этой жизни вам не совсем повезло…
– А что, это сильно заметно?
– Я вас помню немножко другим. Но гонор все тот же. Имя, под которым я вас знал раньше, звучало как Никос Сифакис. Сын состоятельного, давно обрусевшего грека. И сын, скажу, неблагодарный. В ответ на отцовскую любовь и поддержку вы всегда отвечали только брезгливым пренебрежением. Ваш батюшка имел с десяток пятизвездочных отелей на побережье Черного моря. Семья никогда не бедствовала. И, видимо, по этой причине, и не зная цену беззаботной разухабистой жизни, вы пожелали добиться того же самого, а может, еще большего, собственными усилиями. Причем, опрометчиво заплатив за это довольно приличную сумму. Я вижу, не очень-то получилось. Будь мы не столь самоуверенными, все могло бы быть совсем иначе. И этот дом вам казался бы сейчас лачугой. Но все еще можно исправить. Апостолы мне будут нужны. Апостол Андрей, как вам?
– Слово апостол звучит, конечно, лучше, чем таксист. – Тополь расплылся в улыбке. – Но на слух все же немножко устарело. По аналогии с тем, что мной было услышано, я понимаю так: где-то там, – Андрей ткнул пальцем вверх, повторив жест старика, – что-то случилось, и я оказался здесь. Правильно?
– Совершенно верно. Вы отправились в плаванье на собственной яхте и пропали где-то на бескрайних просторах Средиземного моря. Насколько я помню, не было найдено ни одной вещи с вашего судна, и что произошло, так никто и не узнал.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».