Там же, тогда же - [2]

Шрифт
Интервал

Любовь ли это с первого взгляда? Если нет - отчего мое сердце бьет в ребра с силой кузнечного молота? Почему дрожит рука, занесенная над меню? С чего вдруг стало сухо и горько во рту?

Слова, казалось, неуместны, нет, невозможны. Она словно бы видела насквозь, что творится в моей душе, в моем сознании. Взор, обращенный ко мне, был исполнен такой любви, что крыша моя уехала окончательно. Она взяла мою руку в свою - и, задержав на мгновение, тихо отвела на мою сторону столика, положила, омертвелую, рядом с тарелкой. Она протянула мне меню - да какое, к дьяволу, значение теперь имело меню, буквы плясали у меня в глазах так, что устриц от птифуров было не отличить.

Что я лепетал подошедшему официанту, что назаказывал, что он там мне принес - убейте, не помню. Все равно, ясно, кусок в горло уже не лез. Мы сидели друг против друга, кажется, час. Мы говорили без слов - глазами, биением сердец, рвущимся остановиться дыханием, а когда завершился он, этот час нашей первой встречи, нашего первого свидания, кончики наших пальцев, чуть прикасаясь в тени заварного чайника, заговорили на своем языке - многозначном, тончайшем, легчайшем, превосходящем самые нежные слова.

Наконец официант вежливо намекает - а не пора ли нам? И я встал, и я наконец - произношу - шепчу: "Завтра?" Совсем тихо: "Завтра?" И она медленно, утвердительно склоняет прекрасное лицо. "На том же месте, в тот же час?" И она кивает вновь.

Я жду, что она встанет, но нет - она просто отсылает меня движением руки, мягко и повелительно.

Странно, однако ясно - я должен уйти. У дверей я оборачиваюсь, я вижу она все еще сидит за столиком, прямая, гордая. Я выбираюсь на улицу, бреду к Шафтсбери-авеню, в голове - звездные вихри, ноги - непослушные, подламывающиеся, сердце горит огнем.

Не то чтоб я собирался домой, о нет, но все равно пошел - назад, к шоколадному ковру в залысинках, к отцу в мерзопакостном кресле, к мамаше в туфлях со скошенными каблуками.

Я поворачиваю ключ в замке. Почти полночь. Мать ревет белугой. Отец рычит от ярости. Много слов, много угроз, много оскорблений - со всех сторон. Наконец я иду спать.

Следующий день наступил - и стал тянуться бесконечно, но, рано ли, поздно ли, волнительное мое изнывание перелилось в конкретное действие. Еле досидел до конца чая - и скорее в первый попавшийся автобус западного направления! Когда я подъехал к Пикадилли, было уже темно - но все едино, безбожно рано.

Долго мне пришлось слоняться в тот вечер, в сотый раз чистить ногти, в двухсотый - перевязывать поизящнее галстук у зеркального стекла магазинных витрин!

Наконец я вышел из сомнамбулического тумана, подсел на лавчонку в Лейсестер-сквер, поглядел на часы - и обнаружил, что уже опаздываю на свидание. На три минуты!!!

Я мчался, летел, дрожа от ужаса, и вот я уже на первом этаже, вот я уже у столика, и - о чудо! Страхи мои не сбылись! Она здесь, еще царственней, чем в прошлый раз, истинный монумент Женщине. При виде меня ее прекрасное бледное лицо теряет выражение напряженности и освещается радостью столь искренней, что я готов закричать от счастья.

Не стану говорить об этом вечере. О нежности. О радости. Одно только слово - волшебство. Одна лишь подробность - именно тогда мы поняли, что судьбы наши неодолимо сливаются воедино.

Когда же настала пора расставаться - не скрою, я был удивлен, поняв, что от меня требуется то же, что и в прошлый раз, - уйти первым. Должна быть какая-то причина, но какая - этого понять я не мог. И снова я ушел, а она осталась в гордом одиночестве, близ мраморной колонны. И опять я окунулся в ночь, опьяненный еще оставшимся на губах вкусом слов: "Завтра, завтра... На том же месте... в тот же час..."

Уверенность... уверенность в том, что я люблю ее, а она - меня. Наркотическое счастье. В ту ночь я почти не спал, на следующий день мучительно для себя и предков - никак не мог усидеть на месте.

Вечер перед третьим свиданием, я крадусь в материнскую спальню, открываю шкатулку, вытаскиваю из груды побрякушек золотое кольцо. Господь свидетель, эта безвкусица не достойна уродовать палец моей любимой - но делать нечего, может, она послужит хоть символом нашей любви!..

Я появляюсь на добрую четверть часа раньше срока, она уже здесь, уже ждет меня. Когда мы вместе, то словно бы одни в целом мире, надежно скрытые нашей любовью от чужих глаз, не слышащие и не видящие никого и ничего, кроме друг друга.

Я протягиваю ей кольцо, и она, ни секунды не помедлив, надевает его. Ее рука сжимает мою сильнее, так сильно, что это даже удивляет меня. Я трепещу всем телом. Я пытаюсь коснуться под столом ногой ее туфельки, но никак не могу ее найти.

И снова, увы, ужасный миг, и я покидаю мою любовь, сидящую прямо и царственно, и ее прощальная улыбка, полная силы и нежности, освещает мою душу, точно фантастическая заря.

Так мы встречались, так расставались восемь дней, всякий раз острее осознавая, что, какими бы трудностями нам это ни грозило, какие бы непреодолимые преграды ни вставали меж нами, мы должны - обязаны! обвенчаться, скорее, прямо сейчас, пока сами высшие силы - еще на нашей стороне.


Еще от автора Мервин Пик
Горменгаст

Старинный замок, погрязший в ритуалах, пробуждается ото сна благодаря тому, кто решился в одиночку нарушить правила. Теперь каждый, кто осмелится пройтись по темным коридорам Горменгаста, окажется во власти его жгучего нетерпения, его жажды бунта.Цикл романов о замке Горменгаст, подобно «Властелину колец» Толкина, обрёл мировую славу как неоспоримая, бессмертная классика зарубежной литературы.


Танец в полнолуние

Трагедия началась с того, что костюм Гарри отправился среди ночи танцевать с вечерним платьем его бывшей жены. Казалось бы ничего страшного, но к людям эти призраки отнеслись не так дружелюбно, как друг к другу…


Замок Горменгаст

Писатель, поэт и художник Мервин Пик (1911–1968) – одна из наиболее ярких и своеобразных фигур англоязычной литературы. Его произведения еще при жизни вошли в антологии современной классики. Безусловное признание литературной общественности (премия Королевского литературного общества) и мировую славу принес М.Пику роман "Замок Горменгаст".Действие романа, в котором магически сплетаются фантазия, гротеск, сатира, элементы мистики, глубочайший психологизм, построено на извечных человеческих ценностях – любви, стремлении к свободе, борьбе со всем порочным и косным в обществе и самом человеке.Блестящий стилист, мастер захватывающего повествования, тончайший знаток природы и движений человеческой души, М.Пик создал поистине уникальный мир, события в котором не могут не увлечь читателя.Другие названия: Горменгаст.


Мальчик во мгле и другие рассказы

«Мальчик во мгле» – первое русскоязычное издание сборника рассказов классика английской литературы Мервина Пика, автора трилогии «Горменгаст».Эта книга – танец смерти привычного нам взгляда на мир. Эта книга – приглашение в диковинное путешествие далеко за пределы Горменгаста. Полейте пальму перед выходом. Встречаемся тогда же, там же.


Титус Гроан

Уже семьдесят шесть поколений замком Горменгаст правит древний род Гроанов, существование которого основано на Ритуале и окутано им, как паутиной. В этих стенах «вспышки страстей, не превышающие размахом свечного пламени, мерцают и гаснут при всяком зевке Времени, ибо Горменгаст, огромный, расплывчатый, все перемалывает в прах». Рождение юного Титуса нарушило безмолвие обитателей каменного улья. Написанный 70 лет назад, роман «Титус Гроан» стал литературной классикой и положил начало фундаментальной трилогии о замке Горменгаст, известной во всём мире.


Титус Гроун

Мервин Корено Пик (1911 – 1968) – английский писатель, поэт, драматург и художник, автор блистательных иллюстраций к «Острову сокровищ», «Алисе в стране чудес» и к собственным произведениям. Как писателю, настоящую славу ему принесла трилогия «Горменгаст» – живописное и захватывающее повествование, парадоксальным образом сочетающее традиции Диккенса и Кафки.Его герой, рожденный властителем фантастического замка, вся жизнь которого подчинена букве древнего ритуала, отчаянно стремится вырваться из замкнутого статичного пространства каменных стен, уродующих жизни и души своих пленников.За эту книгу Мервин Пик был удостоен премии британского Королевского литературного общества.


Рекомендуем почитать
Неопровержимые доказательства

Большой Совет планеты Артума обсуждает вопрос об экспедиции на Землю. С одной стороны, на ней имеются явные признаки цивилизации, а с другой — по таким признакам нельзя судить о степени развития общества. Чтобы установить истину, на Землю решили послать двух разведчиков-детективов.


На дне океана

С батискафом случилась авария, и он упал на дно океана. Внутри аппарата находится один человек — Володя Уральцев. У него есть всё: электричество, пища, воздух — нет только связи. И в ожидании спасения он боится одного: что сойдет с ума раньше, чем его найдут спасатели.


На Дальней

На неисследованной планете происходит контакт разведчики с Земли с разумными обитателями планеты, чья концепция жизни является совершенно отличной от земной.


Дорога к вам

Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.


Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее

«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.


Азы

Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.