Там, за рекою, — Аргентина - [132]

Это и есть цель нашего последнего путешествия по Рио-де-Жанейро: Сахарная Голова, каменный исполин, смотрящий с высоты своих 390 метров на необозримый простор Атлантического океана, уходящего из пролива Нитерой к мерцающему вдали горизонту.

На первой посадочной станции давка.

В порту Рио-де-Жанейро стоит на якоре пароход, привезший из Соединенных Штатов Америки богатых туристов. Все гости с этого парохода толпятся сейчас вместе с нами на перроне подвесной дороги. Они спешат. За три дня им предстоит осмотреть весь город. Компания «White Star Line» гарантировала показать им обе Америки за шесть недель. А почему бы и нет? Все дело в хорошей организации.

Спросите пожилого шарообразного господина, как их обслуживает эта компания в Рио-де-Жанейро.

— Чудесно! В первый день утром подъем по зубчатой дороге на Корковадо. Обед в Золотом зале отеля «Палас», ужин в ночном клубе. На другой день утром немножко покупались на Копакабане и потом осмотрели город…

— За полдня?

— Well, я тоже считаю, что этого чересчур много. Ведь полдня ездить по городу в такси — это вам не шутка. Зато днем мы были вознаграждены Копакабаной. Теперь, к вечеру, на Пан-де-Асукар, но нам следует поторопиться. В девять мы ужинаем в клубе. А там великолепный джаз.

— Ну, а третий день?

— На омнибусе в Петрополис. Говорят, что отель «Китандинья» — самый большой в Южной Америке. Так меня интересует, уступает ли он нашим, голливудским. Оттуда мы вернемся ночью и сразу же плывем в Буэнос-Айрес.

— Счастливого пути!

Счастливого пути американскому туристу и его компаньонам. Но нам их как-то жалко. Погоня за долларом приучила их спешить, спешить на работе и на отдыхе. У них нет времени понять, что узнать Рио и увидеть его — это далеко не одно и то же. Через две недели они вернутся к своему бизнесу, преисполненные счастья от того, что им еще раз удалось перехитрить секунды.

Мы плывем по воздуху над геометрически правильными перекрестками в конце Ботафогу, над крышами новых зданий и над зеленью лесов, покрывающих подножье первой горы. Солнце клонится к западу, расточительно разбрасывая пригоршни золота по мягким волнам бухты. К порту на белых крыльях парусов летят яхты. Начинаем подниматься вдоль каменных утесов; гора медленно поворачивается к нам вершиной, горизонты свободной Атлантики расширяются, город опускается в глубину. Вагончик фуникулера остановился среди бетонных колонн пересадочной станции. С противоположной стороны горы стальные паутинки тросов повисают над морем, уходят вдаль, становятся все тоньше и тоньше, пока не пропадают из виду, уносясь в простор на крыльях морского ветра.

С северной стороны показался венец гор вокруг Петрополиса. Их вершины тянутся к небу из воздушной колыбели облаков. У наших ног раскинулась четкая панорама Рио-де-Жанейро на фоне горных массивов. Прохладный морской ветер сгущает над ним соленые испарения, превращая их в липкое покрывало.

Время разъезда из города. По прибрежным авенидам нескончаемо ползут змеи автомашин с головами огромных автобусов.

За нашей спиной визжит на деревянной эстраде джаз, звякают рюмки и шумит очередь туристов на посадочной площадке. Нет, еще не наступил черед безмятежной беседы с морем и городом. Слишком еще близок он к нам. Мы еще чересчур ясно видим его подноготную. Остается каких-то несколько сотен метров, кусочек воздушной дороги до вершины Сахарной Головы.

Огромный каменный конус над воротами Атлантики тонет в кровавом отсвете заходящего солнца. Окна машинного отделения подвесной дороги на вершине Пан-де-Асукар мечут нам в лицо огненные стрелы. Над пропастью между обоими утесами-великанами, искрясь, покачивается рубин крохотного воздушного замка; вот он приближается, растет, блекнет и превращается в серебристый домик, висящий между небом и землей на провисшем стальном тросе.

Звонок станционного колокольчика. Посадка. Новый звонок — и мы покидаем земную твердь.

Внизу, в сумерках, замелькали первые огни Рио-де-Жанейро — свет в окнах небоскребов и первые бледные неоновые рекламы. Вдруг по набережным и авенидам миллионами брызг рассыпались огоньки, и их сияющие диадемы отразились в зеркалах бухт. Автомобили поблекшим светом своих фар поглаживают ожерелья сверкающих жемчужинок, нанизанных на нити улиц.

Глубоко под нами плыли по воздуху цветные светлячки крыльев самолета, и в его освещенных окнах виднелись головы пассажиров. Весь небосвод быстро закутывался в ночной покров. Только на светлом фоне запада все еще вырисовывался силуэт Христа на вершине Корковадо. В сгущающейся тьме огни Рио-де-Жанейро разгораются все ярче, они множатся и сливаются в фонтаны света, который бьет из колодцев улиц, взлетая к темному небу и разноцветными струйками неона стекая обратно по стенам небоскребов.

Западный крап небосклона прорезали лучи прожекторов и уперлись в белый бетон памятника на Корковадо. В это мгновение нам показалось, будто памятник бестелесно повис в воздухе. Огоньки предместий мерцают в туманной дымке, как звезды в летнюю ночь.

Свет и тьма, земля к море, волнение города там, внизу, и безмолвный покой здесь, вокруг нас, окруженный молчанием субтропической ночи и безграничных просторов Атлантики. Границу этих миров неслышно пересекают океанские пароходы-гиганты, которые привозят сюда приветы от далеких стран и, набравшись сил, покидают этот порт отдохновения, продолжая свой путь за новые горизонты.