Там, откуда ушли реки - [8]
Между барханами мы часто пересекаем идеально ровные и голые глинистые площадки, потрескавшиеся на маленькие многоугольники. Это так называемые такыры. Они образовались в местах отложения речного или озерного ила и сохранились в первозданном виде. Такыры бессточны, и достаточно пройти небольшому дождю, как они моментально покрываются водой и тогда похожи на озера. Но кроме того, как я убеждался не раз, такыры возникают между барханами из-за талых вод, которые, стекая с песчаных гряд, сносят вниз мельчайшие пылевидные частицы. Благодаря деятельности роющих беспозвоночных обитателей пустыни такыры частично зарастают кустарничками, преимущественно солянками.
Когда-то пустыня кормила множество животных. Песчаные пустыни, в том числе и Сарыесик-Атырау, представляют собой превосходное пастбище. Здесь очень разнообразная и питательная растительность. Животные особенно охотно поедают маленькую песчаную осоку, песчаный злак, селин, живородящий мятлик, тонкостебельный астрагал, а зимой также веточки саксаула. Но самое большое богатство — пустынная осока. Она и зимой поразительно хорошо сохраняет питательность и представляет собой идеальное «сено на корню». Если летом от чрезмерной жары и сухости это растение высыхает, то после первого же дождя оживает и начинает зеленеть.
Особенно хорошо приспособлен к жизни в пустыне верблюд. Он ест даже низенькую кустистую эфедру, саксаул, джузгун, песчаную акацию, сухие листья ферул, а оказавшись в рощице деревьев, ощипывает листья лоха и туранги. Глядя, как он ловко дотягивается до ветвей деревьев, невольно думаешь, что природа не случайно одарила верблюда подобно жирафу длинной шеей. Добавим к этому еще то, что верблюд может прожить без воды 17 дней, теряя за это время до 35 процентов веса, а истощенный от жажды, может выпить за 10 минут более 100 литров воды.
Географ Н. Н. Пальгов, побывавший в этих краях в 30-х годах нашего столетия, в своей книге «Природа Казахстана в очерках и картинах» (Алма-Ата, 1950) сообщает, что пустыня Сары-Ишикотрау вдоль и поперек изрезана караванными тропами. Ныне от караванных троп не осталось следов. На барханах их занесло песком, на такырах и солончаках они заплыли от дождей. Колодцы засыпало песками, теперь на их месте сооружены новые, добротные, с бетонированными стенками, со специальными моторами для подъема воды. Мы постоянно пополняем из них свои запасы воды и рады, что захватили веревки и резиновые ведра, они очень пригодились. Колодцы построены недавно, и дороги, по которым мы блуждаем, проложены их строителями.
Так и едем мы то по такырам, то через барханы, то к колодцам, то неизвестно куда. Но наконец… Ура! Справа от дороги видим обрывы и под ними густой лес из каратуранги и высокого саксаула. Это и есть один из баканасов — сухоречье, по которому когда-то катила свои воды река Или.
Растения пустыни: джузгун, солянка и песчаная акация
Река ушла очень давно, несколько столетий назад. Местами ее русло хорошо сохранилось, хотя кое-где песчаные бури сравняли ее бывшее ложе, но время не успело изгладить следы процветавшей здесь жизни. Обрывистые берега изрешечены старыми, большей частью обвалившимися, норками грызунов. В одном месте я вижу остатки колонии береговых ласточек. Когда-то очень давно эти изящные птицы без устали носились здесь в воздухе, планировали над водой, прикасаясь к ней на лету своими крошечными клювиками, утоляли на лету жажду. Еще я вижу берег, густо-густо изрешеченный маленькими норками, и раздумываю, кто бы мог так сделать. Потом вспоминаю: такие норки роют личинки веснянок. Они селятся в мокрых берегах. Сейчас странно видеть следы их работы в сухой и безводной пустыне.
Обрывистые берега расположены то с правой, то с левой стороны в зависимости от того, куда поворачивала свои излучины река, подставляя берег под удар воды.
Когда река ушла, постепенно стали погибать растения с более короткими корнями. Прежде всего погибли лох и ивы. Но каратуранги настойчиво боролись за жизнь, перешли с берегов на бывшее дно и сейчас все еще борются за жизнь и растут вместе с саксаулом и тамариском. Подземная вода расположена на глубине более 10 метров, и корни этих растений добираются до живительной влаги.
Здесь такая первозданная глушь, нет никаких следов человека, и мы будто первые шагнули в этот дикий край. Всюду виднеются поверженные на землю стволы туранги и могучих саксаулов. В сухом климате пустыни древесина не гниет и сохраняется очень долго. Причудливые стволы их извилисты, корежисты и напоминают доисторических чудовищ. Вот подобие ихтиозавра, гигантского удава, крокодила с широко раскрытой пастью. Но живых деревьев-великанов уже нет. Времена их процветания канули в вечность после того как река покинула пустыню, а подземные воды опустились глубже. Мне очень нравится этот своеобразный уголок пустыни, здесь мы живем несколько дней, благо в понижениях кое-где немало снега, на этот раз пресного.
Местами ложе реки поросло густыми лесками. В них, пожалуй, больше мертвых и засохших деревьев, отживших свой век, чем живых. Но все равно здесь больше жизни. Снежную полянку пересекают следы лисиц. Прошли джейраны. Пожаловал волк и на кустике оставил свою заметку. Проскакал одинокий зайчик. Каково им здесь живется летом без воды! Пролетел торопливо тугайный пестрый большой дятел. Здесь для него есть пожива: умирающие деревья основательно источены личинками насекомых.
