Там, где звенит Енисей... - [27]
Водитель снова включил фары. Снова впереди лишь пустынный лёд да спешат, спешат куда-то, перерезая им путь, снежинки…
— Однако, должны уже видеть наш свет, — сказал водитель. — Если отклонились, выйдут на него.
Он включал и снова выключал фары.
— Видно, далеко ушли.
— Торопятся нагнать.
Крепко сжимая ручку дверцы, подскакивая на сиденье, когда вездеход одолевал ухабы, Елизавета Прокопьевна всё не отрывала глаз от ветрового стекла.
И вдруг, когда водитель снова выключил фары, слева, вдалеке мелькнул, качнулся в темноте светлячок, сначала неясный, еле уловимый, потом более чёткий. Потом и второй там закачался, размашисто, настойчиво.
— Они! Сигналят! — вскрикнула Елизавета Прокопьевна.
Водитель помигал фарами, давая понять, что видит, и, проехав немного, затормозил.
Первыми в свете фар появились Костя и Сеня. Заснеженные с головы до ног, с низко нахлобученными шапками. Вскинули вверх палки: мол, стоп, машина!
Вездеход и так уже стоял, только мотор продолжал урчать, поторапливая.
Елизавета Прокопьевна открыла дверцу, сразу впустив внутрь и холод и летящий снег. Торопливо подходили Пётр Николаевич и дядя Вася.
— Ох, как вы вовремя! — обрадованно и в то же время с тревогой сказал Пётр Николаевич. — Боюсь, их прихватит пурга.
Нарты, лыжи, всё снаряжение быстро погрузили в машину. Все влезли в неё, отряхивая снег, потирая захолоделые лица. Пристроились на лавках. Мотор усилил голос, вездеход рванулся вперёд.
Погода заметно ухудшилась. В свете фар всё быстрее мчались снежинки, ветер, насвистывая, набирал силу.
— Вон она, пурга, — с горечью проговорил Пётр Николаевич. Он трудно дышал и старался, чтобы никто этого не заметил.
Дальше ехали молча. Напряжённо всматриваясь, хватали взглядом каждый снежный бугорок, каждую неровность. Впереди уже металась снежная куролесица. Всё труднее становилось в ней что-нибудь разглядеть. Всё больше охватывала тревога за ребят. Взрослым нелегко осилить пургу, а каково маленьким?!
— Стойте! Остановите машину! — закричал вдруг сидевший позади всех Костя. — Там что-то мелькнуло…
Водитель резко затормозил. Костя, Пётр Николаевич, дядя Вася с зажжённым фонарем выскочили из машины.
Они долго не возвращались.
— Наверно, показалось, — огорчился водитель.
Но все ждали с тайной надеждой: может, не показалось? Ветер хлестал в бок машины, царапал снегом. Сейчас, когда она стояла и её не подбрасывало, был особенно ощутим разгул пурги.
Наконец послышались голоса, и в дверцу просунулся Костя. Вытирая рукавицей заснеженное лицо, протянул палку:
— Вот. Она была воткнута в снег.
Палку стали разглядывать — может, она подскажет, где ребята, которых они ищут. И палка подсказала.
— Здесь вырезаны две буквы, — прочитала Елизавета Прокопьевна, — «Т» и «П».
— Это Тина Пальчикова, это её палка! — заволновались ребята.
— Раз палка была воткнута в снег, значит, и они где-то тут. Искать надо, хорошо искать надо, — уверенно сказал дядя Вася и снова шагнул в пургу. За ним пошли остальные. Все знали: в тундре закон: застала в пути пурга — зарывайся в снег, ветер под снегом тебя не достанет, значит, не замёрзнешь. А возле ставь метку — лыжи, нарты, палку, что есть. Будут искать, издалека увидят, где ты зарылся.
— Не теряйте из виду свет фар, — предупредил водитель.
Пригибаясь под напором пурги, подсвечивая фонариками, они обшаривали всё вокруг, стараясь отыскать в темноте, среди тощих снежных языков сугроб, под которым могли спрятаться, прижавшись друг к другу, ребята. Отходили так далеко, что свет фар сквозь пургу виднелся лишь тусклым пятном.
Они не знали, что ребят, которых они ищут, здесь нет, что Тина воткнула в снег палку лишь для того, чтобы крепко взять Улю и Саню за руки и идти дальше. И они продолжали искать…
Дальше водитель вёл машину медленно, боясь не заметить ребят. Пока утешало одно: они идут точно по пути беглецов — вот ведь набрели на оставленную ими палку. Вездеход останавливался, все выходили, опять и опять обшаривали затаившиеся снежные бугры, вслушивались, не закричит ли, не позовёт ли кто, хотя в свисте ветра трудно было что-нибудь услышать. Пурга металась, закручивала вихрем снег. Шесть пар глаз неотрывно всматривались в неё.
Наконец-то нашлись
Чердыш очень устал. Если бы не Саня, который всё время тянул его за поводок, заставляя идти рядом, — а Саню Чердыш привык слушаться беспрекословно, — он бы давно зарылся от пурги в снег. Сейчас, когда, укрывшись за стеной, они лежали, прижавшись друг к другу, и ветер не хлестал их, и ребята ослабевшими руками поглаживали Чердыша, ему было хорошо и тепло. Чердыш любил ласку. Он и сам постоянно ластился, хотя ему, ездовой собаке, и не положено это делать. Больше ластился к малышам, и не только потому, что они чаще других приносили ему из столовой кусочки хлеба, косточки, просто у маленьких ребят ладони были мягкие, какие-то добрые, да и пахло от них вкусно, не то что от взрослых, у которых во рту вечно что-то дымит.
Постепенно ребята всё тяжелее приваливались к Чердышу, и ему стало не по себе, он заворочался, высвобождаясь. Потом, повернув голову, лизнул Саню в лицо. Он ждал ответной ласки, раньше всегда так было. Но Саня не пошевелился. Чердыш лизнул ещё раз, потом лизнул Улю, потёрся головой, положил лапу на плечо. Никакого ответа. Пёс забеспокоился, подбежал к Тине, ткнулся ей в колени и опять к Сане.
В книгу входят рассказы и повесть о жизни детей и взрослых на Севере, о тундре, о своеобразии северной природы, о защите зверей и птиц.
Книга рассказывает о героическом полете дирижабля «СССР В 6», о комсомольцах 30-х, строителях и первых пилотах первых советских дирижаблей, об их подвигах в Великой Отечественной войне.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.