Там, где умирают корабли - [42]

На завале остался, вздымая руки к небу, только один инопланетянин. Дорн узнал в нем траанца. Юноше не надо было иметь диплома магистра по ксенопсихологии, чтобы понять, что он, она или оно огорчено и разгневано.

— Стойте! Мы ведь уже почти их вытащили! Любой из вас мог бы оказаться на их месте! Вернитесь, черт побери!

Но его уговоры были напрасны. В это время экзот увидел Дорна. Он наставил на юношу палец и закричал сердито:

— Ты! Да, ты! Чего же ты медлишь? Давай беги за ними, получай свою жалкую плату!

Дорн смутился:

— Я понятия не имею, куда они бегут. Но я помогу вам, если вы скажете, что нужно делать.

— А, да ты новенький! — обрадовался траа. Прямоугольник штрихкода на лбу экзота почти совсем выцвел, так давно он был поставлен. — Что ж, это даже лучше. Ну ладно, новенький, сейчас мы с тобой покопаем немного, а потом поедим. Это такая же сделка, как и с компанией, только мы спасаем жизни, тогда как они — обесценивают. Ладно, бери топор, и за дело!

Топор был откован из куска обшивки, а топорище у него было из дуба. Это древнее и широко известное орудие труда на большинстве планет можно было купить за два-три кредита, а то и еще дешевле — но только не на Новой Надежде, где за еду платили несколькими дюймами медной проволоки, а охранники отвечали головой за двадцать футов стальной цепи.

А что, если взять топор и убежать? Дорн не сомневался, что коротышка траанец его не догонит. Но, во-первых, тот поверил ему, а во-вторых, под завалом были люди и они ждали помощи. Дорн устыдился собственных мыслей и, взяв топор, подошел к завалу.

Траанец, благодаря тяжелой нижней части лица и короткому носу с горизонтальными ноздрями, напоминал собаку. Он подвел Дорна к нагромождению деревянных балок, поставил рядом факел, чтобы было побольше света, и позвал людей, находившихся под завалом. В ответ прозвучали слабые, но вполне различимые голоса. Дорн примерился, определил балку, которую нужно было перерубить в первую очередь, и взмахнул топором. Человек рубил, а траанец оттаскивал куски в сторону.

После двух часов напряженной работы им наконец удалось извлечь из-под завала трех перепутанных людей — мужчину, женщину и ребенка. У женщины была сломана рука. По словам мужчины, они спрятались в заброшенной землянке и их завалило обломками.

Дорн поразился, как заботливо и осторожно траанец наложил шину на руку женщины, как ласково он успокоил ребенка и обработал раны мужчины. После этого инопланетянин отвел пострадавших к главным воротам, поговорил с охранником, который проявил к нему удивительное почтение, и получил заверения, что семье окажут необходимую помощь. Но, выйдя вместе Дорном из караульной, траанец обернулся и произнес очень странные слова:

— Да простит меня сила вечная, ибо то, что я сделал, лишь продлит страдания этих несчастных!

Дорн нахмурился:

— Как вы можете так говорить? Они бы погибли, если бы не вы!

— Да, — согласился траанец со вздохом, — сегодня они будут жить. А что будет завтра? А послезавтра? Конечно, каждый должен делать все, что в его силах, дабы уменьшить муки страдающих, но в конце концов что получается? За медицинскую помощь они заплатят продлением контракта еще на год. А как быть со злом, на котором зиждется эта отвратительная система? Мы все несем ответственность за то, что оно существует.

— При чем тут мы? — искренне удивился Дорн. — Оружие у охранников, а не у нас. Вот им и нести ответственность!

— Если бы все было так просто! — ответил ему инопланетянин. — Нити всех жизней, без исключения, сотканы в единое полотно. Поэтому недостаток возможностей, а в данном случае оружия, не уменьшает нашей ответственности. Но хватит об этом! Пойдем, я обещал тебе еду, и ты обязательно ее получишь.

По пути Дорн не раз удивлялся, с каким почтением приветствуют его спутника встречные. Он сказал об этом траанцу и получил такой ответ, какой мог бы дать мистер Холуорти, будь он жив:

— Я уважаю людей, и они платят мне тем же. Что же тут удивительного?

Дорн промолчал, но вспомнил слова своих родителей о том, что уважение вызывает только сила, а также школу, где всегда правил сильнейший, и подумал, насколько эффективна была бы философия траанца в таких ситуациях.

Они поднялись на вершину холма и остановились перед довольно опрятным контейнером. Надпись «Хасс Лайнз» еще читалась над входом, а сам вход был прикрыт листом пластика. Войдя, траанец зажег коптилку и произнес слова традиционного приветствия, принятого у него на родине:

— Мир тебе здесь, ибо сталь покоится в ножнах и мы одного септа, ты и я!

Дорн, которого уже давно никто не приглашал в свой дом, искренне поблагодарил траанца. В маленькой, но чистой комнате юноша увидел пару табуретов, сделанных из бобин для кабеля, широкую доску на козлах, исполняющую роль стола, а на стенах — полки из текстолита. В дальнем углу лежал скатанный матрац. По местным понятиям это была роскошь, и Дорн сказал об этом хозяину:

— Хорошо у вас здесь! Не боитесь, что кто-нибудь позарится на ваше богатство?

Траанец, который разжигал огонь в небольшом очаге, сложенном из самодельных кирпичей, только махнул рукой: