Там, где тебя ждут - [10]

Позднее я выяснил, что ее тень никогда не падала на дверь кабинета пластического хирурга, что ее ждет стопроцентное, как ей нравилось выражаться, биологическое разложение. Я также мог бы подметить, что под грязным комбинезоном скрывается пара на редкость пышных округлостей. Однако в тот момент я полагал, что предпочитаю женщин с более весомыми формами, женщин, чьи тела соблазнительно прельщают, женщин, в чьей красоте имелись легкие изъяны, странности и скрытые тайны: легкое косоглазие, большой нос с горбинкой, как на римских монетах, и чуть оттопыренные уши.

Нагнувшись, эта костлявая Мадонна Боттичелли подняла гаечный ключ и погрозила им мне.

– Стойте там, где стоите! – крикнула она.

Я замер на дороге.

– Не беспокойтесь, – откликнулся я и едва не добавил: «Я пришел с миром», но вовремя опомнился; может, я еще находился слегка под кайфом? Возможно.

– У меня нет намерений вредить вам.

– Ближе не подходите! – воскликнула она, взмахнув гаечным ключом.

Господи, какая-то дерганая особа.

– Ладно, – примирительно ответил я, поднимая руки, – я остановился.

– Кто вы? Что вам надо?

– Да просто я увидел этого мальчика на дороге. Он сказал, что у вас спустила шина, и я пришел глянуть, не смогу ли чем-то помочь. Только и всего. Мне…

Не сводя с меня взгляда, она слегка повернулась к мальчику и вступила с ним в долгий разговор по-французски. Ари быстро отвечал ей, и я заметил, что по-французски он вроде бы и не заикался. Интересное наблюдение, отметил я для себя.

– Non, – слегка раздраженно продолжал возражать Ари, – non, maman, non.

– Как вы нашли меня? – крикнула она мне.

– Не понял?

– Кто послал вас?

– О чем вы? – Я совсем смутился. Похоже, мы вляпались в скверный шпионский роман. – Никто.

– Не верю. Кто-то подговорил вас. Кто? Кому известно, что я здесь?

– Послушайте, – заявил я, чувствуя, что сыт по горло. – Я понятия не имею, кто вы… Мне просто случилось проезжать мимо, я увидел одинокого мальчика на обочине и остановился спросить, все ли у него в порядке. Он упомянул про это спущенное колесо, и я подумал, что мог бы дойти и глянуть, не нужна ли помощь. Но, судя по обстановке, – я махнул рукой в сторону пикапа, – вы вполне справитесь сами, так что я ухожу. – Я поднял руку. – Хорошего вам дня. – Я повернулся к малышу: – До свидания, Ари. Приятно было познакомиться с тобой.

– Д… – попытался он, – д-д-д…

– Знаешь, что ты можешь сделать, если спотыкаешься на первой букве слова? – спросил я, поймав его взгляд.

Ари ответил мне смущенным, испуганным взглядом заики.

– Подыщи подходящую замену, другое слово, которое тебе легче произнести. Держу пари, – добавил я, что такой смышленый мальчик, как ты, сможет найти много слов для замены слова «до свидания».

Я отвернулся и начал удаляться по дороге.

– Увидимся! – крикнул Ари мне вслед.

– Отлично, – бросил я через плечо.

– Hasta la vista![10] – подпрыгивая, воскликнул он.

– Молодчина, – откликнулся я.

– Удачного дня!

– Береги себя! – Я обернулся и взмахнул рукой.

– Au revoir![11]

– Adiós[12].

Я миновал первый поворот, когда услышал шаги за спиной.

– Эгей! – позвала она. – Эй, вы.

Я остановился.

– Вы отправились за мной с вашим гаечным ключом? Должен ли я испугаться?

– Что это вы тащите в руках? Фотокамеру? Наверняка это фотокамера. Я хочу, чтобы вы открыли ее и достали пленку, немедленно, прямо на моих глазах, чтобы я сама все проверила.

Я пристально посмотрел на нее. В основном я переживал из-за Ари: неужели ему действительно приходится жить с такой чокнутой особой? Неудивительно, что мальчик имел проблемы с плавностью речи, живя с матерью, страдающей исключительной паранойей, странными маниями и страхами. О какой фотокамере она твердит? Достать пленку? На какой-то момент, впрочем, пока мы взирали друг на друга, что-то в ее лице показалось мне знакомым: легкая ложбинка между нахмуренных бровей. Я видел где-то такое выражение прежде. Неужели видел? Неужели я знал эту женщину? Нервирующая идея, если вы попали в какую-то глушь, в тысячах миль от дома.

– Так это камера? – настаивала она, показав на мою руку.

Опустив глаза, я обнаружил, к собственному удивлению, что держу перевязанную коробку дедушки. Должно быть, я машинально захватил ее, вылезая из машины. Наш дедушка ведь всегда любил погулять.

– Это не камера, – ответил я.

Она прищурилась, точь-в-точь как полицейский следователь.

– Тогда что же это?

Я обхватил рукой уже знакомый картонный куб с перевязанными веревкой гранями, слегка смявшимися по углам.

– Уж если вам так необходимо знать, – сказал я, – то это мой дедушка.

Она поджала губы и подняла брови: легкая модуляция выражения лица. Нет, правда, как странно. Ее лицо казалось на редкость знакомым, и его выражение вполне узнаваемым: где же я видел ее прежде?

– Ваш дедушка? – повторила она.

Я пожал плечами. Я не думал, что должен предоставлять ей какие-то объяснения.

– Последнее время он слишком чувствителен к переменам погоды.

– Серьезно? Вы таскаете его повсюду с собой?

– Так, видимо, получается.

Она перебросила гаечный ключ в другую руку.

– Ари сказал мне, что вы помогаете детям с речевыми недостатками.

Я поморщился.

– Определение «недостатки» принято считать слегка уничижительным. Можно сказать с «проблемами».