Там, где свобода… - [20]

— Ты хотел правды. Плати за нее.

Он поднял свой стакан и спокойно выпил. Глядя прямо перед собой. Он был терпеливый человек.

Гром придвинулся ближе и заговорил оглушительным шепотом:

— Дорин Рич. Кто развлекался с Дорин Рич? — хохотнул он, широко разинув пасть. — Ха. Кто?

Мускулы напряглись до предела. Одного касания хватило бы, чтобы взорваться. Кончик пальца. Дуновение ветерка. Гром оглянулся на тех двоих, что стояли за ним.

— Дай ему еще один, — сказал он.

Барменша налила еще один. В ее взгляде читалась тревога о будущем. Будет трудно. Что бы там ни было.

— Славно. — Гром опрокинул стакан. — А как насчет ребят?

— Всем налей, — велел он.

Они мигом подскочили и стали рядом. Гром справа, Сквид и Уиллис слева, локти на стойке, пили ром, за который он платил. Уютная компания. Один из них убийца.

— Как в старые добрые времена, — заметил Гром, поднимая стакан.

Остальные тоже подняли стаканы.

— Старые времена, — услышал он слова Уиллиса и его опасный смех.

Он молчал, стараясь не думать о Джеки и Кэролин. До сих пор ему это удавалось. Пусть живут своей жизнью. Без него. Но сейчас рядом был Уиллис.

Гром глядел ему в лицо, выжидая, чтобы что-то ему высказать, от чего-то освободиться.

Молчание накапливалось. Молчание силилось вырваться наружу. Распространиться. Он среди этих троих, которые знали о нем больше, чем он сам о себе знал. В ту ночь. Они были там. Все. Может быть, и другие.

Гром все таращился на него. С жирной усмешкой на своем жирном лице.

Трудно было заставить себя отвести взгляд, не видеть, что у Грома на уме, что он хочет сказать, какую пакость затевает. И тут он произнес слова, которые нарочно приберегал для этого случая, может быть, несколько дней приберегал:

— Жаль твоего парня.

Барменша застыла за своей стойкой. Сквид и Уиллис оцепенели. Ни один мускул больше не дрогнул. Шум за спиной вдруг стих. Жизнь остановилась.

«Жаль твоего парня».

Это его задело. Это его завело. Не только смерть, но как Гром это произнес. Виновато. Как прозвучали слова. Так, что он понял, что Гром к этому причастен. Повернув голову, он взглянул Грому в лицо. Ром в его глазах объяснил все.

Его рука, рванувшись, вцепилась в Грома. Пальцы впились в ладонь сквозь помятую рубашку Грома. Он занес кулак, но Гром исчез, рухнув куда-то вправо. Вот как. Он обернулся и услышал хруст кожи под ударом кулака. Там был Рэнди. Он влепил Грому в физиономию три быстрых мощных удара. Рэнди с перекошенным лицом, как у него случалось, когда он впадал в бешенство. Три стремительных, смачных, крепких удара, и Гром упал как подкошенный. И перевернулся. Тогда Рэнди ринулся на Сквида, толкнул его на освободившееся место и повторил: раз, два, три. Больше не требовалось.

— Рэнди! — закричала барменша. Все знали, что ей нравится Сквид. Она к нему неровно дышит. — Рэнди, прекрати! — Выскочив из-за своей стойки, она подлетела было к Рэнди, но отшатнулась, когда на блузку ей шлепнулся кровавый ошметок. Она оглянулась на тени, сидевшие за столиками. Но там никто и не пошевелился.

Уиллис знал, что он следующий. Проглотив остатки рома, он поспешил проскочить мимо Рэнди, пока Сквид получал свою порцию. Рэнди отпустил Сквида, скорчившегося на полу, развернулся и бросился за Уиллисом. Первым же ударом он сбил Уиллиса с ног, и тот рухнул плашмя на столы и стулья. Напрасно он стал убегать. Его нос, возможно, остался бы цел. А не сломался бы с таким громким хрустом, что услышали все. Этот звук заставил вздрогнуть каждого, кто был поблизости.

А Рэнди, в своей джинсовой двойке, стоял как ни в чем не бывало. Тонкий, но крепкий. Ни волоска не выбивалось из прически. Он даже не запыхался. Он отряхнул свою джинсу, улыбнулся и спросил, подмигивая ему и склонив голову набок:

— Ты в порядке? Они тебя не достали, верно?

Барменша согнулась над Сквидом. Она трясла его, звала по имени, но он не откликался.

— Ты глянь, — обратилась она к Рэнди, — ты только посмотри.

— Да я вижу, — сказал Рэнди. — Вид отличный.

От этого всего ему стало легче. Мышцы размякли, как после хорошего ночного сна или массажа, вроде того, что сделала ему Рут однажды ночью, запустив пальцы в его плоть, заставляя его расслабиться и забыть о самом себе, пока он не вырубился.

Подошла барменша.

— Я хочу пить, — заявил Рэнди, шагая к стойке. Взяв стакан Грома, он заглянул туда, понюхал и затем опрокинул себе в глотку. — Алкоголь убивает микробов.

За стойкой повесили телефонную трубку. Он обернулся, ища глазами барменшу. Та стояла, сложив руки на груди.

— Куда, по-твоему, она звонила? — спросил Рэнди.

Он прикончил свой ром. Пора было идти.

— А может, она звонила проверить номера своего лотерейного билета. — Вдруг что-то нашло на Рэнди, волна боли стерла с лица улыбку. — О-ййй! — Он поднял правую руку. Встряхнул ее. Сжал в кулак. Посмотрел на костяшки. — Черт побери! Больно-то как.

И часа не прошло, как Рэнди загребли.

Они шагали по Уотер-стрит, глядя на яхты, стоявшие в гавани. Мечтали, как проберутся тайком на одну из них и пусть везет их хоть на край света. Рэнди смеялся. По названиям яхт он умел определять, откуда они прибыли. На каждой яхте у него были знакомые матросы, с которыми он выпивал, слушая их байки. Он учил их английскому, а от них нахватался французских и португальских фраз. Он смеялся тому, как все звучит по-другому на их языках.