Там, где сходятся меридианы - [4]

Все это не укрывалось от пытливых глаз мальчишки. Он заметил, что в их коммунальной кухне появилась бумажная иконка. На ней был изображен старик с поднятой рукой. Кто он такой и чем он славен, Данилка понять не мог. Да его это не интересовало. Их старенькие обои в коридоре и на кухне не такое видели. После того как икону разместили в углу кухни, да еще украсили бумажными цветами, тетя Тася (так звали их соседку) частенько прикрикивала на своего благоверного дядю Васю.

– Ты хоть бы, ирод проклятый, Бога побоялся!

На что дядя Вася, принявший на грудь маленькую по случаю дачки (так называли зарплату на фабрике орудий лова, где трудился дядя Вася), ответствовал:

– Тась, а я что. Ничто я супротив Бога. И он, наверное, не прочь пропустить по случаю. А, Тась! – Дядя Вася сгибался в свой немалый рост к коренастой супружнице. Она замахивалась на его полотенцем, которым вытирала посуду и кричала:

– Уйди с моих глаз долой! У-у-у! Аспид окаянный.

Дядя Вася усмехался и, ущипнув мимоходом Данилкину мать, стоявшую рядом, возле своего столика, устремлялся к выходу. Возмездие его настигало. Два влажных полотенца припечатывались к тощей спине, облаченную в выцветшую, когда-то синюю майку.

Данилка жадно поглощал горячую гречневую кашу и слушал, как за стенкой спорили:

– Всех тремя хлебами не накормишь. Не Христос! – властными нотками баритонил голос.

– А как же Бог, Отче, – спокойно, но с прерывающимися нотками молодости, вопрошал другой голос.

– Что Бог? Власть есть светская. Ее задача беспризорников спасать.

– Это же дети, Отче. Как им жить на улице, – не сдавался голос, тот, что звонче.

– И что, что дети. Куда ты их приведешь. Нет при храме богадельни, – упорствовал властный голос. Затем неожиданно:

– Впрочем, поступай, как знаешь. Едешь настоятелем в монастырь. Вот и забирай его трудником.

– Спасибо, Отче, – повеселел молодой голос.

– Спаси тебя Бог, – ответил голос старше.

Спал Данилка в комнате, которую называли кельей. Он с удовольствием вытянулся на чистой постели. Перед тем как лечь спать, он принял душ, и тело, отвыкшее от горячей воды, истомлено ныло. Когда он вернулся, то не нашел своей одежды. Его драные штаны и куртка исчезли, а на их месте лежали серые брюки и мягкая рубашка. От вида домашней одежды заныло сердце. Больше полугода болтался Данилка по знакомым. Родственников у него не было.

Он поворочался в кровати, попытался заснуть, но сон не шел. Мать. Где она сейчас? Он пытался восстановить в памяти цепочку событий, которые привели его на улицу. Перебирая разрозненные лоскутки своей короткой жизни, он уснул.

– Просыпайся, отрок, – гулко раздалось в келье.

Данилка испуганно подскочил.

«Какой ты пуганый», – подумал зашедший в келью монах, глядя на испуганно подскочившего мальчонку. Но вслух сказал:

– Не бойся, тебя здесь никто не тронет.

Монах, приглаживая густые, начинающие седеть волосы, прохаживался по келье и рассматривал Данилку. Тот быстро одевался.

– Крепко же тебе досталось, крепко, – думал он, видя волны страха в прозрачных голубых глазах мальчика. – Не бойся, – повторил он, – это голос у меня такой, командный. И улыбнулся.

Он оказался совсем не строгим, и мальчик узнал в нем того монаха, который подобрал его на улице.

– Одевайся, иди завтракать. Скоро поедем.

На немой вопрос Данилки монах пояснил:

– Поедем в новый монастырь, брат. – Потом спохватился: – Тебя звать как, отрок?

Данилка назвал себя.

– Данилка? Даниил, значит. Это хорошо. Как князя Московского. Знал такого? – почему-то обрадовался священник.

Данилка покраснел. Вопрос напомнил ему о школе. А он не был в ней давно. Его настроение не скрылось от священника.

– А меня – отец Владимир. Тоже княжеское имя. Был такой князь на Руси. Еще Русь крестил, – добавил.

Данилка слушал его и, незаметно для себя, нахохлился. Он забыл про школу, а священник помимо его воли влез к нему в подсознание и разбудил больную точку. Почему? Сто тысяч «почему» роилось в голове мальчишки. Почему школа быстро поляризовалась на бедных и богатых? Почему многих детей стали возить на машинах, а Данилка шел в школу, забыв про завтрак? Священник уловил настроение мальчишки и, хлопнув его по плечу, сказал:

– Ничего, Даниил.

Данилка вздрогнул. Никто его еще так не называл.

– Все образуется. – Помолчав, добавил совсем другим тоном: – Иди ешь, – и слегка подтолкнул мальчишку.

– Документы у тебя какие-нибудь есть? – крикнул отец Владимир вдогонку.

Данилка отрицательно покачал головой. Не было у него документов. Да и какие могли быть документы у беспризорного мальчишки с улицы Зеленой в лихие девяностые годы, когда не только дети, взрослые забывали себя.

– Забыл спросить фамилию, – вспомнил священник. Как же обращаться в милицию, чтобы ретивые стражи порядка не обвинили его во всех грехах? – Схожу в школу, – решил он.

Данилка тем временем наворачивал вкусную кашу, которую ему заботливо подкладывала повариха. Ее здесь просто звали баба Надя. Видя, как мальчишка тщательно вытирает тарелку корочкой хлеба, баба Надя отошла к печи и незаметно вытерла глаза платком. Безошибочным материнским чутьем она поняла мальчишку, как он настрадался, и не смогла сдержать слез.