Там, где наши сердца - [42]

– Если вы спрашиваете о телеграмме, написанной Ганешей и подписанной Кришной, что котята прибыли на Кришнолоку без опоздания и сейчас участвуют в играх Господа в роли его преданных, то у меня такой телеграммы нет. Ведь чудо видит только тот, кто готов его увидеть. Что касается меня, то мне ясно, что эти котята раньше были преданными Господа в человеческом обличье, но из-за какого-то оскорбления в последующей жизни были рождены котятами. Но по милости Кришны вкусили прассад и были в тот же миг освобождены. Пусть для вас это покажется невероятной историей, но для меня более невозможным является то, что котята попробовали прассад, который приготовил с любовью преданный, и умерли от него словно от яда. Вот это, по-моему, и есть выдумка…

Я ждал дальнейших споров, но их почему-то не было. Мужик ушел, что-то буркнув на прощание, и кришнаиты тоже стали собираться. Догадавшись, что ничего интересного уже не произойдет, я направился в сторону дома, но около своего подъезда остановился.

Домой идти расхотелось. Из окна на первом этаже гремела музыка. Хриплый голос Розенбаума или, может, Шуфутинского затянул: «Гоп-стоп, ты много на себя взяла. Теперь расплачиваться поздно, посмотри на звезды…»

Я поморщился. Блатные песни мне совсем не нравились. А вот Андрею и остальным почему-то наоборот – у них куча таких кассет и дисков. Да и сами всегда их напевают.

А ведь песня эта, в сущности, о чем? О том, как два бандита убивают девушку. Чем же она так нравится? Может быть, я не понимаю этого, потому что неодессит?

Вздохнув, я все же зашел в свой подъезд. А вслед мне неслась уже другая песня: «Даже злые урки ох боялись Мурки…»

Дома я лениво включил телевизор и достал купленные утром чипсы. На экране появилось лицо Сергея Бодрова. Шел «Брат», который я видел уже несколько раз и снова смотреть не хотел.

В дверь позвонили. Взглянув в глазок, я увидел Андрея и впустил его в квартиру.

– Что, тупикуешь? – спросил он, по-хозяйски плюхаясь на мой диван. – Телевизор смотришь? Что идет?

– «Брат».

– Да? – заинтересовался Андрей. – Никогда не видел. Рассказывают, что неплохой фильм. Давно начался?

– Только что, – сказал я. – Данила к брату едет.

И следующие полтора часа мы вместе смотрели «Брата». Мне было интересно смотреть на Андрея – судя по всему, этот фильм произвел на него сильное впечатление. Он даже перестал таскать со стола мои чипсы, а когда Данила Багров сказал одну из своих коронных фраз «Скоро вашей Америке кирдык», от избытка чувств начал хлопать себя по колену.

После окончания Андрей встал и сказал мне:

– Это лучший фильм, который я смотрел за последнее время. Обязательно куплю кассету.

И еще долго восторгался, пока я его не прервал:

– Чего зашел-то?

– Просто так. Видел сегодня Тэлу. Уехала она, к себе, в Киев.

– Она разве из Киева? – удивился я.

– Ну да, – сказал Андрей, почесав подбородок. – Официально она живет в Киеве, но на самом деле бывает там очень редко. То тут поживет, то там. У нее полстраны в знакомых. В Одессе, например, она жила у Бороды, а потом у Змея.

– Наверное, не просто живет? – горько спросил я. – Наверное, еще и спит?

– Ну, – вздохнул Андрей. – Скорее всего. Не делай кислую физиономию. Такой у них образ жизни, легкий. Хиппи, панки, дети улиц – что с них взять?

– А почему так?

Андрей усмехнулся:

– Откуда я знаю? Каждому свое. У них вот такие взгляды на жизнь, деформированные.

– И у тебя тоже, – вырвалось у меня. – Ну в отношении девушек, и не только.

Андрей раздраженно отмахнулся от меня. Некоторое время мы молчали, а затем он задумчиво произнес:

– Возможно, ты и прав, только разве я в этом виноват? Я просто гляжу по сторонам, делаю выводы, и меня все это бесит. Люди вокруг живут так тупо, словно это не люди, а стадо баранов. Меня с детства учили быть хорошим, правильным, честным. Я вырос, как говорится, в интеллигентной семье, отец – доктор наук, мама – учительница. Меня пичкали этим, и я видел весь мир в розовых очках. А потом, после смерти мамы, оказалось, что все совсем не так. Из домашнего мальчика я превратился в того, кем являюсь. Все моральные принципы я растерял и об этом совсем не жалею.

Я промолчал. За все время нашего знакомства Андрей впервые упомянул про свою мать. Мне хотелось расспросить его, узнать, от чего она умерла, но я не решился. По телевизору пошла реклама какого-то спектакля с участием московских актеров.

– Вот, – показал он на экран, – за свою жизнь я ни разу не был в театре. Сейчас это считается немодным и глупым, и молодежь туда вообще не ходит. Ну разве что забредет какой-нибудь затурканный и запуганный по жизни очкарик со своей точно такой же подругой и будут сидеть и восторгаться. А мне, честно говоря, очень хочется пойти в театр.

– Так сходи.

– С кем? В моем кругу общения нет таких людей, кому это интересно. А один я не пойду.

– Сходи с девушкой, – предложил я.

Андрей засмеялся.

– С какой? Кому из них интересен театр? Им интересно, чтобы у тебя деньги были да мозгов поменьше. Им интересно пойти в ночной клуб, на дискотеку, трахнуться с первым встречным, а затем напиться и пролежать в собственной блевотине до утра!