Там, где нас есть - [73]

Отчасти из-за драконов Мэри в свое время выбрала биологию, собравшись поступать в университет. Она хотела лично добраться до истока уверенности легенд, что в древности драконы были большие и сильные и умели летать. Отец по косвенным признакам верил легендам, хотя соглашаться вслух считал непедагогичным. С одновременной приверженностью к старине и традиционализму он хотел, чтоб принцессы воспитывались в духе критичного подхода к реальности. Такая противоречивость случается иногда у родителей.

* * *

Зимний бал был скучен, как всегда. Оркестр играл вальсы, гавоты, польки и прочие сарабанды и менуэты в заведенном порядке, гостями были родственники из других стран и преуспевающие горожане, у всех на лицах было выражение, какое бывает при соблюдении важной, но неинтересной формальности. Единственным светлым пятном оказался сын Государственного казначея, прибывший, как и принцесса, на каникулы из какого-то заокеанского учебного заведения со странным названием.

Кстати, он был ее одногодком, она помнила его, некоторое время они вместе учились в школе, тогда он был рыжим сорванцом в прыщах и синяках, не лезущим за словом в карман и не замечавшим принцессу в упор. Видимо, таким образом он выказывал презрение к монархии, одновременно соблюдая приличия. А потом он перешел в школу Похуже.

В столице королевства имелось три школы. Лучшая, Похуже и Плохая. Интересно, что все ставшие знаменитостями в других местах мира уроженцы королевства заканчивали в свое время Плохую школу. Скорей всего — совпадение, но совпадение забавное.

Теперь он был невысоким подвижным парнем с темно-каштановыми волосами, свободными манерами и масонским перстнем на пальце левой руки. Принцессы уже поболтали по его поводу, никому он особенно не понравился, однако новому человеку все были рады. Кроме того, он в принципе мог бы стать одной из них мужем, поскольку принадлежал к какой-то из боковых ветвей королевской фамилии.

— Да господи ты боже мой, — выразила общее мнение старшая на год Мэри принцесса Дили (Дилия-Гертруда-Маргарита-Альберта-Аспазия-Катарина), — в таком захолустье, как наше, все королевской крови, разве что старший ветеринар Королевского Драконьего заповедника нет, поскольку он из Хорватии, что ли, а может, из Гонконга.

Мэри скучала отчаянно. Ей смертельно надоела тяжелая и царапучая малая корона, туфли из драконьей кожи невыносимо жали, и она не любила танцевать то, что предлагал репертуар дворцового, он же Большой Государственный, оркестра.

— Если хочешь, можем смотаться на дискотеку.

Мэри вздрогнула от шепота, громом прозвучавшего в левом ухе.

— Какая дискотека? Потом домой не попадешь, границу ж закроют, — прошептала она ответно, придя в себя.

— Оооо, да ты отстала от жизни, Ваше Высочество, — насмешка чувствовалась даже без вгляда в это лицо с голубыми глазами, — теперь у нас собственный ночной клуб в районе Старой Бойни, называется, естественно, «Старая Бойня», и она, то есть он, теперь популярнейшее место на всю округу.

— Ну не знаю, — Мэри сделала попытку изобразить незаинтересованность.

— Поехали, или я Дили приглашу, — спровоцировал рыжий.

И они поехали.

* * *

Клуб «Старая Бойня» сиял огнями и гремел басами. Маленький бар в уголке зала предлагал примерно полсотни напитков с фирменными и оттого ничего не говорящими никому названиями. Примерно половина носила в своем имени слово «дракон».

Мэри выбрала «Огнедышащий дракон», бармен уверил, что там нет ничего, что могло б повредить особе ее положения. Потом был «Синий дракон», потом «Красный дракон», потом просто «Дракон», а потом, кажется, опять «огнедышащий». И еще несколько драконов с забывшимися определениями. Вроде один даже алмазный.

А потом, по дороге домой, рыжий босяк королевской крови держал ее голову в ладонях под усиливающимся снегопадом и приговаривал что-то ласковое, поскольку в драконах все же оказалось что-то, что ей явно повредило, потом она умывалась в фонтане. Утерев затем лицо его платком с вензелем и пробормотав про себя: ну теперь, увидев такое, он обязан на мне жениться, как честный человек.

Не чувствуя холода, они бродили по Продольной, сворачивали на Поперечную, избегая Замковой, где караульный гвардеец мог бы заподозрить неладное, и опять шли по Продольной. И тогда она спросила:

— Слушай, а как тебя зовут? В школе-то все всех называли по фамилии.

Рыжий слегка скривился, замявшись, потом произнес:

— Ну вообще-то я Готлиб.

А принцесса Мэри сказала:

— Хорошее имя.

И почувствовала, как он вздохнул с облегчением.

Прямо через секунду, повинуясь внезапному порыву, она выдала свое сокровенное:

— А у меня последнее имя — Арборелла.

И Готлиб сказал:

— Да кто ж этого не знает.

Ей отчего-то стало легко-легко. Она как-то вдруг поняла, что он всегда любил ее, девочку из королевской семьи, а она всегда ждала его, гордого и независимого рыжего рыцаря, что он только что спас ее от дракона, даже от целого табуна всяких разноцветных и пары огнедышащих драконов.

И принцессе Мэри страшно захотелось всегда-всегда быть в древнем замке посреди старого города с черепичными крышами, отгородившись от огромного и шумного мира высокими замшелыми стенами, пререкаться по поводу меню и называть Готлиба Ваше Величество.