Там, где мы есть. Записки вечного еврея - [14]

Поколения, жившие при советском строе, хорошо помнят, что такое «пятый пункт» – графа в паспорте, указывающая национальность. Этот пункт стал синонимом слова еврей. Если говорили «он не прошел по пятому пункту», было ясно, почему человек не принят на работу или учебу. Все настолько привыкли к таким распространенным случаям, что никому и в голову не приходило удивляться, почему евреи не пользуются равными правами с другими народами: ну как же, и без объяснений понятно – почему!

Советские евреи были глубоко вовлечены в русскую жизнь, культуру, имели русских друзей, родным языком для них был русский. Несмотря на все это, наличие «пятого пункта» было большим недостатком: их не принимали в престижные университеты; большое количество институтов и конструкторских бюро, особенно оборонных отраслей, не брали евреев на работу, а те другие, что брали, никогда не продвигали по служебной лестнице; существовали списки предприятий, куда евреям-выпускникам ВУЗов, даже отличникам, доступ был закрыт. При этом никто и никогда не признавал этого открыто, все делалось тихо, без шума: «А-а, он еврей, ну что поделать, вот вам и причина», – говорилось где-то в уголке, чтобы, не дай бог, не услышал никто. Такое отношение заставило самих евреев принимать государственный антисемитизм как должное и неизбежное, как первородный грех, смириться и делать поправки в своих жизненных планах с учетом этого явления. Так отвратительное и унизительное положение целого народа, которое ставило ни в чем не виноватых людей в положение граждан второго сорта, стало в представлении этого народа чем-то самим собой разумеющимся.

В самом начале семидесятых я встретил профессора морского училища, которое я закончил несколькими годами ранее. Профессор сказал мне, что заведующий одной из лабораторий ищет толкового сотрудника и добавил, что он (профессор) подумал обо мне как о кандидате на эту должность. Заведующий лабораторией также хотел взять меня на эту должность – он знал меня еще по дипломному проекту, который я выполнял в его лаборатории. Я был очень воодушевлен после разговора с завлабом, и уже ждал официального предложения. Предложения не последовало. Через пару недель я зашел в отдел кадров спросить, принято ли какое-то решение и получил ответ, что эта должность ликвидирована, ее больше не существует. Я тут же позвонил завлабу, спросив, правда ли то, что должности больше нет. Он сказал, что все еще ищет сотрудника на эту должность.

Примерно в это же время я заполнил документы на продление визы для загранплавания. После нескольких месяцев ожидания и многих запросов, человек из парткома как-то мимоходом сказал мне, что виза мне выдана не будет без объяснения причин. «Я имел эту визу раньше, по какой причине мне отказывают сейчас?» – спросил я его. Он не ответил, но пальцем показал на потолок – жест, понятный в России всем. Каждый раз, когда я получал такой пинок, я задавал себе все те же риторические вопросы: почему моя страна так со мной поступает? В чем я виноват перед ней?

Антисемитизм в народе был тоже распространен широко, от этого особенно страдали люди с выраженными еврейскими фамилиями. Всем известно, что дети в школе не очень выбирают выражения, общаясь со сверстниками. Так, иметь такие еврейские фамилии как Розенвассер или Шмуленсон, было большим препятствием не только в карьере, но и в жизни. Понятно, что сверстники издевались, но подчас и некоторые учителя намеренно искажали имена евреев-учеников так, чтобы они звучали совершенно нелепо. Поэтому в послевоенные годы родители практически не давали еврейские имена своим детям, чтобы хоть как-то сделать их жизнь легче в дальнейшем.

Несколько слов о большом труде А. И. Солженицына «Двести лет вместе» о совместном сосуществовании русского и еврейского народов. Не считал, сколько раз в этой книге рассказываются хорошие, а сколько раз плохие истории о еврейской активности в России, но абсолютно очевидно, что великий писатель и историк высказывается отрицательно о евреях в подавляющем большинстве раз. Интересен прием, который он при этом использует. На плохие истории о еврейской роли в русском обществе имеются ссылки на литературные источники. Пытаясь быть «непредвзятым», почти все ссылки на антиеврейские источники имеют авторами евреев, как бы подчеркивая: вот, посмотрите, это они сами пишут о себе, значит, это правда! Коммунистическая газета советских времен «Правда» использовала тот же самый прием для критики политики Запада: обвиняй, ссылаясь на их собственные, – подчеркнем: свободные! – масс-медиа. Если они об этом сами говорят, значит, те действительно плохие! Есть разница в том, когда представители какого-то народа критикуют своих соплеменников от того, когда они же критикуют национальные черты этнически другого народа. Здесь легко перейти какой-то эфемерный рубикон, за которым начинается национал-шовинизм. Это тот случай, когда нужна тонкость и политическая корректность в оценках. В этой теме, с моей точки зрения, Солженицын ее не демонстрирует.

Отличие советского антисемитизма от любого другого состояло в том, что он практически не был связан с неприязнью к еврейским традициям или религии – их проявление было исчезающе мало в советские времена. Он также не был связан со специфически еврейским родом занятий – ростовщичество, торговля, – как это было в других странах. В средние века евреи, расселенные по странам Европы, резко отличались от местного населения своим внешним видом, языком, религией и традициями, родом занятий. Это питало средневековый антисемитизм. Советский антисемитизм был уникален в том смысле, что евреи не были носителями тех черт, за которые их притесняли в средние века в Западной Европе. Они работали на тех же предприятиях, заводах, институтах, что и люди других национальностей, также одевались и выглядели, не разговаривали ни на идиш, ни на иврит, они не были ростовщиками, не были религиозными и… тем не менее, не чувствовали себя и не были равны с остальными. Так почему же, черт возьми, евреи были бельмом в ясном глазу советской власти?