Там, где кончается река - [5]

Я обязательно пойду с ней на эту площадь и после расскажу подробно, как прошел опыт, что я видел и чувствовал, особенно тогда, когда она была рядом со мной.

Безвременье должно походить на вечность или на что-то в этом роде. А может быть, это будет просто кромешный мрак, тот самый, о котором говорил Горгадзе:

– Направьте телескоп в ту часть вселенной, где нет ни одной звезды, в черную пустоту, в бездонную пропасть и попытайтесь там найти намек на течение времени.

Несколько ночей подряд я смотрел в телескоп в ничто, и постепенно мной овладевало сознание, что пустота это и есть конец времени. Но стоило прибор повернуть на какой-нибудь градус-полтора, и перед глазами начинало искриться звездное небо, где все менялось, мерцало и вспыхивало.

– Звезды, галактики, сверхгалактики – это острова времени во вселенной. Между ними ничего нет… Нет и времени…

А что, если справедливо и обратное?

На мгновение мне становится жутко от возможности вместе со стробоскопом опуститься в черную неподвижность, раствориться в ней и навсегда исчезнуть.

Сейчас время летит очень быстро, я не замечаю, как оно подкрадывается к роковому мгновению, и я начинаю лихорадочно обдумывать самый короткий путь, чтобы побыстрее вернуться к Горгадзе.

По дороге я сталкиваюсь с прохожими, они произносят мне вслед бранные слова, а мне весело. Скоро, скорее, чем они думают, я буду бродить среди них, как среди памятников, но они этого не знают и не подозревают, что это будет значить.

Я опять ничего не предвидел. Я думал, что Горгадзе, как и утром, встретит меня у самого входа, а в действительности он стоял в большом зале в глубине здания в окружении моих товарищей.

Это они, их двадцать человек, делали под его руководством все, чтобы сегодня я отправился в путешествие. Они стояли справа и слева от него и внимательно смотрели, как я к ним подходил. Они собрались, чтобы меня проводить. На их лицах было выражение торжественности, озабоченности и тревоги.

Никто не проронил ни слова, говорил только Горгадзе:

– Запоминайте мелочи, все до одной. После вам придется много и подробно обо всем писать. И еще, не торопитесь… Впрочем, сейчас это уже не то слово… На этот счет, по правде говоря, я не могу дать вам никаких указаний, потому что я не знаю, какие указания там пригодятся… Прибор остановится автоматически… Вас интересует, через сколько времени? Этот вопрос теперь не имеет смысла, поэтому вы о нем не думайте. Вам нужно только нажать кнопку, а дальше все пойдет своим чередом… Может быть, не пойдет, а остановится своим чередом… Я не знаю… Я вас не ограничиваю ничем. Вы можете начать опыт с любого момента и с любого места. Только прошу – запоминайте мелочи!

Я попытался улыбнуться и потянулся к стробоскопу времени.

– И еще одно. Я не хочу, чтобы, находясь там, вы делали какие-либо суждения или обобщения. Они могут быть неверными, и вы вернетесь с искаженным представлением о том, что вы увидели и что пережили. Это будет большой урон для науки. Выводы мы сделаем после того, как вы опишете все мелочи.

«Находясь там… Находясь там… Так ведь это же здесь, рядом, всего в пяти минутах ходьбы!» Мои товарищи по очереди пожимают мне руку. С прибором наготове я шагаю к яркому прямоугольнику двери и выхожу на шумную улицу, освещенную оранжевым вечерним солнцем.

Было бы неправдой сказать, что я не волнуюсь. Конечно, не настолько, чтобы отказаться от опыта, но я чувствую, что сейчас должно произойти что-то странное, то, чего нельзя никак предвидеть, что было ясно только теоретически, и то лишь в самых общих чертах. Я почему-то думаю, что все героические опыты прошлого, какими бы незначительными они ни были, всегда таили в себе крупицу опасности именно потому, что будущее нельзя предвидеть даже при помощи самых точных теорий…

Меня успокаивает то, что речь идет не о предвидении будущего, а только о настоящем, и если в этот момент со мной ничего не случится, то значит ничего не случится никогда.

И вот я уже вижу ее.

Сейчас она идет быстрее, чем раньше, той задорной, смелой походкой счастливой девушки, которая точно знает, что ее всегда ждут. Улыбка не сходит с ее губ, и, по мере того как она приближается к середине моста, ее лицо, ее глаза, ее губы начинают светиться.

– Я не опоздала? – спрашивает она, немного задыхаясь.

– Нет.

– У вас опять странное выражение глаз… Вы…

– Я в полном порядке… Я только прошу вас… Как вам сказать… Я очень прошу вас меня не покидать, что бы ни случилось…

Она громко смеется и крепко сжимает мою руку.

– Идемте! Я вам расскажу, как вы мне приснились еще раз…

«Сейчас или немного погодя? Кто знает, когда наступает настоящее счастье? И вообще, существует ли такой момент? А если его не существует, то тогда можно и сейчас…» Я на секунду останавливаюсь и привлекаю ее к себе.

…Она попятилась назад, и мне показалось, что она испугалась моего слишком смелого движения и того, как громко что-то щелкнуло в приборе, находившемся в моей сумке, висевшей через плечо. Она действительно попятилась назад, но очень странно улыбаясь и помахивая сумочкой. Мимо меня прошел какой-то человек и на мгновение заслонил ее спиной, а когда он отошел в сторону, я уже ее не видел. Только тогда я сообразил, что после щелчка прибор начал действовать, и я ужаснулся тому, что он, наверное, не работает, и тому, что она так внезапно исчезла. Я не знал, что мне делать, и несколько секунд стоял в раздумье, как вдруг увидел автомобиль.