Там, где хочешь - [15]
Ну неинтересно, что им там задали, — почему надо трагедию разводить и кричать об одиночестве вдвоем? Ей же никто не навязывает научные статьи по биологии.
Правда, на этот раз она сама не желает разговаривать.
Началось с ерунды. Спрашивает: «Почему ты матушку не вывезешь? Хоть ненадолго». Ответил как есть:
— У меня там бабка никак не помрет. Проследить некому.
Сам по себе вопрос дурацкий.
— Да, и куда ты предлагаешь ее положить? Между нами?
Помолчала, опять затянула:
— Значит, мне мою маму придется в отель селить, если что…
— Ну будь она лет на тридцать помоложе, ее можно было бы и между нами.
С тех пор говорить не желает.
48
Прохожие шагали вдоль витрины книжного и исчезали: люди, которых уже никогда не увидишь. Там, на улице, тёк декабрь, то и дело проливался дождь, и это казалось почти волшебством: дождь в декабре. Люди спешили мимо, в магазине было пусто.
Один, кутаясь в шарф, без зонта, пробежал, вернулся, толкнул дверь. Показала ему знаками: от себя! Влетел — похож на промокшего воробья.
— C’est la librairie russe?
Бродил между книг, ежился. Промок.
— Вам подсказать что-нибудь?
— Нет, я только начал учить русский… — И опять поежился. Неожиданно для себя предложила:
— Может, чаю? Вы замерзли…
Посмотрел удивленно.
— Нет-нет, спасибо, я пойду уже. Спасибо.
Потоптался.
— Вы не знаете никого, кому нужна комната? Я живу недалеко, на бульваре Ришар-Ленуар… Хотел сдать одну из трех… Вы не знаете никого, нет?
— Знаю.
49
Собиралась домой, когда позвонил Корто и сказал, что едет с урока мимо книжника. «Если заканчиваешь, могу подхватить». То есть «если задерживаешься, проезжаю мимо».
Это он после ссоры внимательным был.
Незаметно так получилось: стал отца напоминать. Нет, не хам и не алкоголик. Но и тепла от него — крохи. Живет по своим законам, делает, что пожелается ему. Альтруизм в его представлении — от недостатка серого вещества в черепушке. Он так и говорит: «Люди выживают, остальное лирика». А когда ты чай себе делаешь, это что, тоже выживание — не предложить другому, лишнего движения не сделать? «Другой — не инвалид, сам в состоянии в чашку заварки плеснуть». Отец, правда, еще дальше пошел — чайник общий, значит, сидим обиженно перед телевизором (дверь в комнату распахнута, чтобы было обиду видать): что, забыли про меня? нет? так несите сюда! Корто не таков, но с ним также холодно.
И это: работу не ищет, о будущем не задумывается. Как что-то строить с тем, кто живет сам по себе?
Слов теплых вообще не знает. Пускай бы забалтывал, кружил голову. Ведь не веришь уже в нормальные отношения, после всех-то ошибок. Но это неверие, возможно, — просто стена из картонных кирпичей. Ее поливай тепленькой водичкой, так она осядет, сомнется, а за ней — ты живая. Ну сказал бы слово ласковое — стенка на ладан дышит… Нет, молчит, сюсюкать — это не к нему: он «мужик», ему стыдно.
Впереди — коридор красных светофоров. Остановились. Самое трудное — произнести первую фразу в тишине.
— Хотелось бы… мне хотелось бы знать, что нас ждет.
— Ты насчет ужина? Ничего не ждет — я сегодня весь день out.
Раздражаешься, и слова сами с языка спрыгивают.
— Можно подумать, когда ты in, оно иначе. Тебя не попросишь — ты не пошевелишься.
— Это сцена?
— Нет, Корто. Просто я ухожу от тебя.
50
Какая патетика.
— Интересно, куда это ты собралась.
— Покупатель комнату предложил.
— А! Экие у вас покупатели любезные.
Правда или нет? Вообще-то, Клелия врать не умеет.
— Молодой мускулистый покупатель?
— Раньше надо было ревновать, Корто.
— Да я разве ревную.
А если действительно — уйдет?
Выехали за город.
Молчали.
Мимо пролетали указатели.
— Денис, мы куда-нибудь с тобой движемся? Или это все пустое?
— Я двигаюсь в направлении Нуази. Ты тоже.
Она была похожа на взлохмаченного зверька, которого загнали в угол.
До дома — ни слова.
51
Сел за компьютер. Она улеглась на кровать, замерла.
Прошло полчаса.
— Денис, поговори со мной.
Повернулся: сидит на кровати вся такая несчастная. Сказал — как мог мягче:
— О чем?
— Денис, я правда могу съехать сейчас. И это все, — повела рукой, — к чему оно было…
— Ну ты же сама решила за всех.
Вот чего хочет? Никак чтобы упрашивал остаться. Чтобы обещал горы золотые. Слова нужны, только слова. А в Париже ей и в самом деле лучше будет: и вставать позже, и гуляй хоть до ночи.
Она молчала.
Вернулся к компьютеру. На форуме любопытная дискуссия шла о регенерации у змей — но не до того стало. Бежал глазами по строчкам, думал: что делать?
Слышал, как она слезла с кровати, стянула рубашку, джинсы. Пошла в ванную.
А если она просто к кому-то переехать надумала? Такая нормальная женская выходка.
52
Забралась под одеяло, завела будильник. Только десять часов, ну и ладно, лучше уж заснуть, и всё. Корто прилип к своему биофоруму. Помрет — завещает компьютер вместо камня могильного поставить. Хоть бы ухом повел — нет, читает какую-нибудь гнусь о размножении пауков.
Сделать усилие. Надо сделать усилие, собрать вещи. Потом легче станет.
Комната, что предлагает «мокрый воробушек», — уникальный шанс: кто тебе угол сдаст при таких доходах? На эту комнату придется поработать, но оно лучше, чем так прозябать.
Прозябать, зябнуть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Многие задаются вопросом: ради чего они живут? Хотят найти своё место в жизни. Главный герой книги тоже размышляет над этим, но не принимает никаких действий, чтобы хоть как-то сдвинуться в сторону своего счастья. Пока не встречает человека, который не стесняется говорить и делать то, что у него на душе. Человека, который ищет себя настоящего. Пойдёт ли герой за своим новым другом в мире, заполненном ненужными вещами, бесполезными занятиями и бессмысленной работой?
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.