Там, где фальшивые лица - [173]

Истарские привратники славились своей неповоротливостью и неторопливостью, если не сказать – ленью, но больше всего они любили поболтать с приезжим, и пусть тот замерзает под стеной – неважно. Главное – почесать языком, отогнать скуку, ведь на посту стоять еще добрых полдня. Углежог прекрасно знал, что ему нипочем не избежать долгого разговора под падающим снегом.

Спустя некоторое время окно одной из башен отворилось, и показалась лохматая борода. На голову стражника был надет шлем с меховой подкладкой и стальным наносником. Взгляд оказался неприветливым – солдата оторвали от теплого очага и чарки дымящегося сладкого грога.

– Открывай ворота, борода! – неуверенно крикнул углежог. – Аль медведь на ухо наступил – не слышишь, гремлю битый час!

Привратник сразу же заметил дрожь в его голосе, но не придал этому особого значения, и вправду – истарский мороз крепко щекочет людей: оттого и дрожат. И пусть ты нацепил теплый кафтан и шапку – холод всегда найдет лазейку, подобно крысе, пробирающейся к позабытой краюхе сыра.

– Ты откудова уголек-то везешь, трудяга?

– Да из ям дальних, Горрехарских. – Приезжий отвел взгляд. Кулаки бессильно сжались, а из глаза по черному от угля лицу потекла злая колючая слеза, тут же обратившаяся в лед.

– Так уверяли же, что нечисть какая-то завелась в тех ямах! – Привратник припомнил россказни прошлого дозора.

– Да врут все! – стараясь, чтобы голос звучал как можно искреннее, ответил углежог. – То Грикхил, троллья башка, решил закурить трубку близ ям, вот они и полыхнули не ко времени. Хе-хе. У Грикхила с тех пор брови и борода обожжены, а нос – что твоя свекла. – Смех его был невеселым.

Быть может, еще не поздно? Просто сказать этому стражнику, просто крикнуть, подать сигнал тревоги, ведь он еще может успеть, но… дети.

Привратник расхохотался, представив себе неудачливого углежога.

– Ну, чего ждешь-то, борода? – потирая задубевшие от мороза руки в перчатках, проскрипел приезжий. – Отворяй ворота, ведь без энтих вот саночек вам в караулки и одного уголька не выделят на обогрев.

По-видимому, стражник подумал, что замечание имеет под собой весьма серьезный смысл, поэтому быстро кивнул и, захлопнув ставни, исчез где-то в башне. Спустя пару минут послышался скрип поднимаемых засовов, и северные врата Истара открылись, пропуская сани. Враг был в городе.

* * *

Его звали Каму-Кин, и был он из славного рода Гаручей. Он был молод – всего около шести сотен лет[25], и довольно красив: его длинный горбатый нос, свешивающийся к подбородку, вгонял в зависть не одно племя из Тэриона (ведь всем известно – чем длиннее нос, тем ближе удача). Острые, как наконечники стрел, клыки гоблин регулярно подтачивал и полировал – они были настолько крепки, что могли прокусывать даже металл. Спутанные черные волосы он собрал в узел на макушке и никогда его не распускал. Действительно, зачем? Гоблины ведь не моются и воду не жалуют. Среди собратьев Каму отличался довольно высоким ростом – лишь на голову ниже среднего человека – и сильными руками с крепкими цепкими пальцами, способными задушить практически любого, кто встанет у него на пути. Длинноносый Гаруч принадлежал к касте Кинов[26] и умел проделывать совершенно невероятные вещи, отчего его прозывали Ветром-В-Ущелье и Льдом-На-Тропе. У Каму было много прозвищ – собратья не скупились. Гоблин славился своей непревзойденной ловкостью и по праву считался искуснейшим в горах убийцей.

Мастерство быстро отнимать чужие жизни Каму начал осваивать еще будучи ребенком. Однажды в раннем детстве его поймали охотники из мерзкого Икстааре. Они запихнули карлика в мешок с дичью, предварительно обмотав веревками и пропустив одну из них ему через рот, чтобы не кусался и не выл. Вместе с другой добычей они потащили маленького гоблина в город, чтобы там продать или попросту сделать из него чучело, подобно тем его высушенным собратьям, которыми был украшен весь злобный Икстааре. Чучела карликов сидели на крышах домов и башен, раскачивались на веревочках над улицами: трупы гоблинов уже не считали даже трофеями, ныне они являлись не более чем предметами быта, подобно топору на стене или резному стулу. Каму не хотел к ним присоединяться, ой как не хотел. Желание жить пересилило и страх, и помутившую сознание ненависть к тюремщикам. В голове один за другим начали разматываться узелки на веревке его плена – он быстро придумал способ сбежать. Сперва гоблин сломал себе руку и вытащил ее из петли. Превозмогая дикую боль, непослушными пальцами он высвободился из пут, острыми клыками незаметно прогрыз дыру в мешке, набитом дичью, и, дождавшись ночи, выбрался на свободу. Лишь кривой месяц, подглядывающий из-за туч, да снег, что падал, не переставая, были свидетелями того, как ловко он прокусил горло своего тюремщика. Гоблин убил во сне всех охотников – никто из них не вернулся в Колючий Город. После этого он сбежал и, спасаясь от метели в предгорьях, попал в пещеру, принадлежавшую касте Кинов – самых умелых и ловких убийц людей и гномов. Кины приняли мальчишку и воспитали его, научив своим тайным премудростям.