Там, где цветут дикие розы. Анатолийская история - [43]
— Почему раньше не сказал? — спросил Мустафа.
— А тебе какая разница, француз он или бакинец?
— Никакой разницы.
— Да, все так говорят, когда дело сделано. А я точно знаю, если б ты услышал, что он не местный, ни за что бы ему не доверил. Так, дядя? — И, не дожидаясь ответа, сказал: — Так, так.
— О чем он хочет меня спросить?
— Не знаю. — Рустам пожал плечами, вытирая руки бумажным полотенцем. — Только не заводи с ним разговор насчет Сумгаита, Баку и погромов. А то он снова напьется. А ему надо из долгов вылезать.
— Не беспокойся, сынок, я лишнего не спрошу, — успокоил его Мустафа.
Вернувшись, они обнаружили, что стол уже был заставлен зеленью, соленьями, тарелочками с разными сортами сыров и бутылками с минеральной водой. Такая сервировка немного удивила Мустафу, поскольку была необычной для французской кухни.
— У нас тут свои обычаи, — усмехнулся адвокат. — Я еще успею вас ознакомить со всеми нюансами, однако вначале все-таки поговорим на другую тему. Насколько я понял, вы вполне удовлетворены результатами моего, так сказать, расследования, не так ли?
Мустафа кивнул, не понимая, к чему тот клонит.
— А я вот, как ни странно, нет, — сказал вдруг Блюменталь. — Я так и не понял, зачем вам это было нужно. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Не совсем, — ответил Мустафа.
— Ну что ж, придется перейти на личности, — вздохнул адвокат и, раскурив потухшую сигару, продолжил: — Ни для кого не секрет, что взаимоотношения турок и армян, мягко выражаясь, всегда отличались известной напряженностью. Представьте же себя на моем месте. Вас наверняка стал бы преследовать тот же вопрос, что не дает покоя и мне. Поясню.
Мне часто приходилось выполнять подобные расследования. Людям свойственно теряться на просторах Европы, и многих разыскивают родственники или друзья. Но к юристам обращаются обычно и в тех случаях, когда разыскивают должников…
Мустафа выдержал многозначительный взгляд Блюменталя, которым сопровождалась затянувшаяся пауза, и ничего не сказал.
— И я спрашиваю себя: зачем вы ищете этого человека? — наконец вымолвил адвокат, покраснев от напряжения. — Зачем? Я понимаю, что это меня не касается. Мое дело — выполнить заказ, получить деньги и забыть о выполненной работе. И если бы вы были, к примеру, пуэрториканцем, а он — японцем, у меня не возникло бы такого вопроса. Но…
— Понятно, — сказал Мустафа, — если турок ищет армянина, то дело пахнет кровью. Это вы хотите сказать?
— Я так не сказал…
— Могли бы и сказать. Я бы не обиделся. Зачем обижаться на правду? Да, это дело пахнет кровью. Месье Блюменталь, мне жаль, что я причинил вам столько душевных страданий. Но я не мог вам признаться в этом сразу.
— Признаться? В чем?
— В этом деле не турок ищет армянина. Нет. Я бы назвал это дело так: «сын разыскивает отца».
Таксист Рустам хлопнул в ладоши, подпрыгнув на месте:
— Так и знал! Я так и знал!
Адвокат Блюменталь выставил вперед ладони:
— В таком случае можете рассчитывать на меня и в дальнейшем. Я приложу все усилия, если вам потребуется еще какая-то информация. Осмелюсь вас заверить, я располагаю такими источниками…
— Да, мне потребуется новая информация.
Как мне найти то место, где они лежат? Мне очень важно знать, где их могилы, — глядя Блюменталю в глаза, спросил Мустафа.
— А-а-а… Все не так просто. — Адвокат окутался облаком дыма, погружаясь в раздумья. — Мне придется вновь окунуться в эти архивные дела. К сожалению, мой… э-э… если так можно выразиться, ассистент, который предоставил мне эту информацию из Марселя, временно не у дел, но после его возвращения на службу я возобновлю свои поиски…
Он не договорил, потому что официант поставил на стол блюдо с горой ароматного мяса.
— Косуля! — объявил Блюменталь и жестом дал понять, что время для разговоров кончилось, зато наступило время пиршества…
Мустафа рассчитывал не задерживаться в компании случайных знакомых, но чем дольше он сидел рядом с ними, тем меньше ему хотелось уходить. Эти люди уже не казались ему такими чужими. К тому же вопреки его опасениям адвокат отнюдь не торопился напиться. Они с таксистом выпили по паре рюмок водки — а третья рюмка так и осталась недопитой стоять на столе. Еда была вкусной, помещение — теплым и уютным, и Мустафе некуда было спешить. Так почему бы не посидеть тут еще, тем более что его собеседники неожиданно заговорили на тему, которая не могла его оставить равнодушным.
Речь зашла о том, как продвигается международная кампания по признанию геноцида армян. Рустам возмущался той ловкостью, с какой политиканы зарабатывали себе предвыборные очки на чужом горе. Стоило какому-нибудь кандидату в депутаты лишний раз произнести слово «геноцид», как в его копилке сразу появлялись голоса избирателей из армянской общины. Те же демагоги, что опирались на районы, населенные мусульманами, с такой же пылкостью доказывали, что никакого геноцида не было, и не без основания рассчитывали, что на выборах турецкие кварталы проголосуют именно за них.
— Дядя, ты только что из Турции, — обратился Рустам к Мустафе. — Вот и расскажи нам, что думают сами турки о геноциде — был он, или все это выдумки?
Его час пробил. Он ждал две тысячи лет. И вот пришло время, когда все можно продать и купить. Именно теперь мы нашли его Евангелие. И он вернулся. Ибо понял, что настало время, когда его могут оправдать.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.