Талорис - [5]

– Так говорят, – признал Дэйт. – Но многие у нас считают, что львам просто надоели люди и они скрылись на самых высоких пиках. Порой некоторые слышат в горах их рев, а может, путают его с камнепадом и лавинами. Как бы то ни было, Червь выводит на площадку, где находится огромный камень, нависающий над отвесным склоном.

– Это я уже слышал. – Наемник хлопнул себя по колену. – Кое-кто хочет скинуть его в долину и вызвать движение ледника, как в старом мифе.

– И мы не можем этого допустить. Пока основные силы будут держать оборону Драбатских врат, наш отряд обрушит мосты и лишит противника шанса устроить самую настоящую катастрофу.

Мастер Рилли почесал в затылке:

– Сиор, как человек практичный, я не могу не задать вопроса касательно мостов. Что мешает противнику отстроить их заново?

Дэйт улыбнулся:

– Время, например. Если армия его светлости придет на помощь барону да Мере и ударит фихшейзцам в спину, то опрокинет их в пропасть. Им некуда будет отступать.

– Ах, сиор. Поверьте человеку, зарабатывающему на жизнь войной: делать на ней прогнозы дело часто безрезультатное, и лишь Шестеро знают, как все повернется в итоге. Осень тянется, начнется месяц Меча с дождями, а потом и зима наступит, и армия герцога останется на западе, не успеет сюда. Тогда ваши надежды на то, что осаду Драбатских врат снимут, окажутся тщетны, мосты они восстановят – и камень все же упадет вниз.

– Милорд, – подал голос оруженосец. – Позвольте?

– Давай, Дикай, если тебе есть чего сказать.

– Я отсюда, хотя никогда не ходил к Червю. Ущелье перекрыто, его хорошо охраняют, и никто не пускает зевак, как это диктует старый закон. Но мой дед бывал там в молодости и рассказывал, что видел… Вы просто не представляете Улыбку Шаутта. Потребуются месяцы, чтобы восстановить хотя бы один мост. А возможно, и годы. То, что делали волшебники, трудно воссоздать обычным людям, особенно в нашу Эпоху Забвения.

– Но зато обычные люди с радостью сломают чужую работу. – Командир стрелков встал. – Возблагодарим же Шестерых за это. Давайте все сегодня хорошо выспимся, сиоры. Завтра нас ждет долгий переход, а после… после тоже ничего хорошего не будет.

Глава вторая Ирифи

В старых книгах говорят о днях, когда он появился в первый раз. Пришел из пустыни, поднявшись до неба желтым пологом, и обрушился на богатый караван, который больше никто никогда не видел. После он шагнул в оазисы, поселки и города, сделав небо оранжевым, а солнце бледным – и бушевал неделю, забрав с собой всех, кто необдуманно покинул кров. Говорили, что это дыхание Катаклизма, насмешка погибшего Войса, когда-то повелевавшего ветрами и спустившего их с поводка на Скованного. Дикий ветер рыщет по нашей земле, собирая страшную жатву. За века мы привыкли к его приходу и лишь смеемся над его тщетными попытками навредить нам. Но порой вместе с ветром приходят и те, кто скрывается за стеной песка и пыли…

Альх Тафи. «Чудовищные существа пустыни». Первое издание. 532 год со времен Катаклизма

Узкий соланский меч с чашеобразной гардой, легкий и удивительно прочный, не стал парировать восходящий удар, лишь мягко, как учил Мильвио, скользнул по другому клинку, чуть смещая, открывая пространство достаточное для ответной атаки. Девушка быстро отступила вправо, выворачивая запястье, нанесла укол.

«Цапля охотится на рыбу в камышах».

Враг не ожидал от нее такой стремительности, едва не пропустил выпад, но в последний миг успел развернуться, уходя с линии удара. Шерон, предугадав, что последует за этим, снова сместилась, ловко балансируя на треснувших камнях сторожевой площадки древней крепостной башни.

Ее противник, мускулистый седеющий карифец, оскалился и перешел в наступление.

«Цапля стоит на одной ноге», «Цапля вытягивает шею», «Цапля следит за облаками» – ей постоянно приходилось использовать высокие стойки, чтобы защитить голову и шею.

Свободная рубашка из тонкой ткани намокла от пота, липла к спине, сердце билось загнанно, а руки из-за долгой схватки начали уставать. Она понимала, что пора заканчивать бой, до того, как жара высосет из нее все без остатка.

Мечи столкнулись, и «цапля взмахнула крыльями», а через удар сердца «погналась за стрекозой, огибая холм». Ее клинок, точно проворный мотылек, скользнул в открывшуюся брешь.

– Ух! – сказала Шерон спустя мгновение, получив болезненный удар в плечо, и опустила оружие, признавая проигрыш. – Но как?! Я была уверена.

– Уверенности мало. Нужны еще знания. Никогда не используй укол из такой стойки, особенно против того, кто опытнее тебя. Во время него ты открыта. Здесь. И здесь. Более слабого ты убьешь, но не опытного воина. Этот удар опасен не только для того, кому он предназначается…

– «…но и для того, кто его наносит, ибо открывает его противнику. Даже раненый и даже убитый, но все еще живой враг может нанести удар и забрать тебя с собой», – процитировала она старый учебник.

– Правильно. Но в этот раз у тебя все почти получилось. Ты была быстра, госпожа. Очень-очень быстра. И спокойна. Я доволен, как проходят наши уроки.

Убрав меч в ножны, мастер клинка продолжил:

– Ты учишься, с каждым месяцем становишься лучше. И начинаешь просчитывать на несколько ходов вперед. Я видел, ты плела свое кружево последние минуты, вынуждая меня открыться. И у тебя почти получилось. Со временем ты поймешь, кто опасен и как против него надо действовать. Не расстраивайся из-за неудачи. Она тоже часть обучения.