Таллинские палачи - 1 - [23]

Какого черта? Неужели неясно, что «нет никого»?

Упрямый в своем желании отоспаться во что бы то ни стало, Стасис натянул одеяло на уши и мгновенно вернулся в сладкое забытье.

Ни хруста взломанного замка, ни шлепанья нескольких пар туфель хозяин квартиры не слышал.

— Да наверняка его нет дома!

— Еще бы — станет он дожидаться!..

Однако тот, о ком шла речь, совершенно спокойно подавал посапывающие сигналы из уютной постельки. Он никого не ждал, но и пускаться в бега не собирался.

И четверо вооруженных полицейских застали подозреваемого в четырех убийствах Петраускаса, скрывающимся под своим одеяльцем, из-под которого торчала стоптанная пятка левой ноги, при гнусной попытке выспаться.

— Хярра Петраускас! — рявкнул Крийзиман из-за двух прикрывающих его констеблей. — Вы задержаны по подозрению в совершении убийств…

Край одеяла шевельнулся — щелкнули на пистолетах предохранители — и на свет божий всплыла опухшая от минувших невзгод сонная физиономия «Джека-потрошителя».

«А еще говорят, что я не смогу получить гражданство. Советская милиция, между прочим, мне никогда не снилась. Понять бы еще, про что этот забавный сон, исполненный, кстати, на чистейшем государственном…»

* * *

Инга недолго дулась по поводу молчаливого ухода Валдиса. Развеяв обиду, она подумала, что, вернувшись, он наверняка захочет перекусить и скрасила одиночество приготовлением легкого ужина.

Валдис приехал всего через час. Выглядел усталым и каким-то удрученным, что заставило Ингу насторожиться.

Ели поначалу молча. Валдис пронзал отрешенным взором тарелку с выложенной на нее половиной банки кильки в масле и салатом из свежей зелени; Инга опасливо поглядывала на него в ожидании хоть какого-то слова.

Наконец, она сама отважилась завязать разговор.

— Какие-то неприятности на работе?

Валдис поднял отрешенное лицо:

— На работе? Да, вроде того…

И вновь молчание.

Инга убрала посуду в умывальник, открыла до упора кран. Ее начало охватывать раздражение. Еще бы — ускакал черт его знает куда, не говоря ни слова, а спустя час вернулся с такой миной, словно она в чем-то виновата!

— Ты знаешь… этого… как там его… Петраускас, что ли?

Валдис не мог не заметить, как Инга стала медленнее протирать тарелки.

— Знаешь, — проговорил он. — А чего так затихла?

Она не отвечала — выжидала.

— В одном дворе ведь жили. Да недавно повстречались — он героически спас тебя от моих парней!

Инга резко обернулась:

— Так вот отчего ты такой заторможенный. Ну, и что же тебе про нас наговорили? А?

Валдис опешил — не ожидал, что подозрения его подтвердятся с такой легкостью:

— Значит, было что-то?

Поняв свою ошибку, Инга досадливо закусила губу. Необходимо было побыстрее составить вразумительное оправдание. Главное — не слишком привирая.

— Ну, — она сжала дрожащие пальчики до побеления, — после школы, перед его уходом в армию был у нас небольшой романчик…

— Который при недавней встрече повторился вновь, — хмуро кивнул Валдис.

— Вот где ты пропадала.

— Да у Светки я жила! — психанула Инга и отвернулась. — И вообще — у нас с тобой тогда еще ничего не было. Так что и ревновать глупо…

— Ревновать? — взревел Валдис. — Тебя? Да ты ведь здесь свой должок отрабатываешь!.. Шлюха позорная!

Он многое хотел сказать. Но выплеснув чуток, остановился: чего ради тратить нервную энергию на какую-то девку? Прав был Хан!..

— Вот как, — тихо произнесла Инга. — Когда же я смогу быть свободной?

— Когда деньги вернешь.

— Но ведь даже по меркам позорной шлюхи я свой долг вполне вернула через постель…

— Через постель ты погашаешь пени, — зло усмехнулся Валдис. — И буду я тебя трахать до тех пор, пока не получу свои четыре «штуки»!

— Неужели ты со всеми так?..

— Могу обрадовать — ты исключение.

* * *

Стасис и представить себе не мог, что когда-нибудь в своей довольно спокойной жизни окажется в столь известном здании на Лубья. Сам по себе сей факт ничего плохого еще не означал, если бы его не «пригласили» сюда в несколько неожиданном качестве.

— Итак, Петраускас… — сидящий перед Стасисом по другую сторону стола Радченко сделал подобающую ситуации внушительную паузу, непонятно зачем взялся за узел галстука.

— Не сбежал! — одобрительно улыбнулся Стасис.

— Что? — моргнул следователь.

— Я говорю: галстук ваш, к счастью, на месте!

Радченко перевел взгляд па стоящего у окна Крийзимана. Тот зло хмыкнул, отчего его прыщавое лицо стало еще противнее, пожал плечами: «А кого ты ожидал увидеть?»

— Господин Петраускас, вы ясно представляете себе, по подозрению в чем вас задержали? — с некоторым сомнением поинтересовался следователь.

Подозреваемый тоскливо зевнул, через решетку распихнутого окна глянул во двор. На карнизе окна напротив радостно щебетал воробышек. Стасису показалось, что тот посмеивается над ним, — до чего нелепо, ирреально было вес происходящее в этой комнате.

— Горечь утраты рвала в клочья его большое, свободолюбивое сердце, буркнул он едва слышно.

— Чего? — не понял Радченко.

— Я говорю: да здравствует эстонская полиция!

Следователь откинулся на спинку кожаного кресла, улыбнулся уголками тонких губ, полюбопытствовал:

— Паясничаешь?

— В меру своих ограниченных возможностей, — Стасис брякнул по столу наручниками.