Талисман - [24]

— Вздор! Ятаганы — отличное оружие, — запротестовал любивший поспорить юрист. — Наша одежда, правда, очень пострадала, особенно в утробе быков. Но разве мы не выстирали ее до такой степени чистоты, которую нельзя не назвать поразительной?

А потом, разве волшебница Заморра не пустила в ход своего искусства?

И разве, заштопав и наложив заплаты на наши куртки и, извините, штаны, — для чего Заморре пришлось пожертвовать подолом своей нижней юбки, — она не придала поразительно живописного вида нашим одеяниям?

Если бы мы в таком виде втроем вышли на сцену — да погибнет кодекс Юстиниана и да пропадет кодекс Наполеона, если мы не произвели бы фурора! Наше положение, говорите вы, отчаянное? Не согласен. Пока человек жив, нечего отчаиваться. И кроме того, по вашим же словам, испанские отряды двигаются в этом направлении. Правда, нас от соотечественников отделяют вражеские силы. То есть толпы конных и пеших рифов, которые, как кажется, хотят дать испанцам отпор… Но почему не надеяться на лучшее?

— Надеяться, Педро, нужно всегда на лучшее, — наставительно сказал инженер. — Но рассчитывая, надо всегда принимать во внимание не лучшее, а худшее.

— Нездоровый пессимизм, друг мой!

— Смотри же, болтун! — печальным и суровым тоном остановил легкомысленного товарища Карминильо.

Слабый стон вырвался из уст Педро.

— Господи! — вымолвил он. — Но ведь они слепо идут к гибели! Они и не подозревают, что тут засада!

— Да, наши братья и не подозревают, что ждет их тут!

— И мы… Мы не можем предупредить их, Карминильо?

— Научи, каким образом?

Будь у нас ружья — и тогда едва ли звук одинокого выстрела предупредил бы отряд испанцев, продвигающийся к ущелью, об опасности засады.

— Что же делать? Что делать? — допытывался Педро.

— Ничего! Остается присутствовать в качестве зрителей при разыгрывающейся драме — и только. Мы бессильны!

Пока шел этот разговор, луна озарила ярким светом горы и долины, леса и поляны, ущелья и пропасти.

И вот нашим беглецам стала видна во всех подробностях такая картина: довольно большой пехотный отряд с четырьмя полевыми орудиями втягивался уже в горло ущелья Гран-Лупо. Другой, еще больший отряд с двумя горными батареями находился в двух или трех километрах позади первого. Связь между отрядами поддерживалась слабыми кавалерийскими разъездами.

Это шла экспедиция генерала Альдо Марины. Целью ее было овладеть вершинами гор Эр-Риф и смести с этого горного хребта многочисленные дуары рифов в отместку за разбойничьи нападения на испанские концессии и предательский налет на Мелилью.

В течение нескольких предшествующих дней испанцы выдержали ряд боев с рифами.

Отчаянно храбрые горцы, организовавшие многочисленную кавалерию, проявляли удивительную предприимчивость и стойкость, подвергая Мелилью опасности оказаться осажденной и взятой штурмом.

Но, отличные наездники, они оказывались довольно плохими стрелками, к тому же у испанцев имелась многочисленная полевая и горная артиллерия, с помощью которой они подвергали настоящему разгрому дуары рифов.

Нестройные толпы полудиких всадников не выдерживали и рассыпались во все стороны, как только на них начинали сыпаться испанские гранаты.

Таким образом испанцам удалось нанести рифам чувствительный урон в ряде стычек и мелких боев. Увлеченные легко доставшимся успехом, испанские войска позабыли о благоразумии и довольно часто пренебрегали опасностью.

В эту сентябрьскую ночь им предстояла жестокая расплата за презрение к силе врага, за неосторожность и за заносчивость. ….. Каким образом было допущено, что целый батальон полка, находившегося под командой полковника Ларреа, рискнул настолько отдалиться от основной массы войск и углубиться, не принимая никаких мер предосторожности, в удобную для устройства засад горную местность, — это и поныне остается невыясненным. Но факт налицо: около восьмисот пехотинцев при четырех пушках в эту ночь вошли в ущелье Гран-Лупо.

Заранее предупрежденные своими разведчиками о движении испанцев, рифы собрались в огромном количестве на высотах с обеих сторон ущелья.

Нашим друзьям, находившимся значительно выше, чем размещались рифы, были отлично видны их многочисленные отряды, спрятанные за естественными и искусственными прикрытиями над ущельем.

— Caramba!12 — воскликнул Педро. — Ведь рифов в десять раз больше, чем испанцев! Но, положим, горцы вооружены куда хуже наших солдат. К тому же у них, надеюсь, нет пушек. Наши солдаты сумеют показать разбойникам зубы!

— Боюсь, что нет, — печально отозвался Карминильо.

В это мгновение горы как будто ожили, все вокруг зашевелилось. Словно ураган пронесся над ущельем: по сигналу с какой-то скалы в ряды колонны испанцев полетели тучи пуль. Следом рифы принялись сбрасывать с высот вниз, на дно ущелья, камни и бревна.

Передовая колонна испанцев смешалась, попятилась. Но выход из ущелья был уже отрезан: массы рифов залегли у выхода и расстреливали каждого появившегося у конца ущелья солдата. В то же время туча арабской конницы вырвалась откуда-то в долину и окружила главную колонну, не давая ей сделать ни шагу.

— Боже мой, почему молчат наши пушки? — стонал, хватаясь за голову, Педро. — Это ужасно!