Талиесин - [39]

Другие разбойники кинулись на подмогу своим товарищам. Эльфин развернулся к ним, издал яростный боевой клич и снова взмахнул головней. Он задел одного из нападающих, тот с криком упал, остальные отступили. Горящая головня рассекала ночь, как будто Эльфин задумал поджог.

Его родичи из каера подбежали к хлеву и увидели странное зрелище: Эльфин, безоружный, с одной лишь головней, теснит десяток разбойников с мечами и копьями. Они бежали, как если бы он преследовал их на стремительной колеснице.

Сородичи бросились на помощь, яростный боевой клич разорвал холодную ночь. Один из угонщиков проскользнул Эльфину за спину и поднял копье.

— Берегись! — крикнул Гвиддно.

Эльфин услышал предупреждение и обернулся, когда копье рассекало воздух возле него. Он выбросил руку и, схватив неловко брошенное древко, поймал его в воздухе. Сжимая копье, он развернулся навстречу врагам. Те как раз уперлись в низкую каменную стену. Отступать им было некуда, и они с криком устремились на него всей толпой. Эльфин размахнулся со всей силы и метнул копье.

Посланное точно в цель, оно пробило тонкий кожаный щит первого разбойника, прошло сквозь его тело и сквозь тело напиравшего сзади. Оба, насаженные на одно копье, рухнули разом.

Оставшиеся скотокрады бросились бежать, перескочили через стену и пропали в ночи. Обитатели каера пустились в погоню, но, никого не догнав, вернулись на место битвы.

Здесь они нашли Эльфина, голого, дрожащего. Он стоял над телами убитых разбойников, по-прежнему держа в руках горящую головню. Гвиддно подошел к нему и сказал:

— Никогда не видел, чтобы так вели себя в бою.

— Кто это был? — спросил Эльфин.

Киалл, одним из первых добежавший до хлева, наклонился над мертвыми и посветил им в лицо факелом. Потом выпрямился и сказал:

— Ни разу таких не видел. И одежда чудная, и лица.

— Ирландцы? — спросил Гвиддно.

Киалл помотал головой.

— Да нет, вроде.

— Неважно, откуда они, — сказал кто-то. — Главное, наш скот цел.

— Пастухи должны были поднять тревогу, — вспомнил Гвиддно. — Где они?

— Убиты. — Все повернулись к говорящему, который указывал на дальнюю стену. — Если бы не Эльфин, мы бы обнаружили кражу только к утру, когда воров бы и след простыл.

Сородичи в изумлении взглянули на Эльфина.

— Как ты узнал о набеге? — спросил отец.

— Не знаю, — отвечал он, недоуменно тряся головой. — Я не мог заснуть и вышел пройтись. Что-то услышал, увидел, как блеснул возле хлева меч. Вгляделся — а там люди. Побежал к королю, разбудил его, схватил головню из очага. Прибежал сюда…

Киалл поднял один из брошенных мечей.

— Эти мечи измазаны смолой и грязью — как и лица этих несчастных, — сказал он, поворачивая лезвие, чтобы все увидели. — Как мог ты различить блеск?

Эльфин только мотал головой.

— Не знаю. Просто увидел и побежал.

— Но почему ты не подождал нас, сынок? — спросил Гвиддно. — Это дурацкое молодечество — бросаться одному против всех.

— Может, и дурацкое, — произнес, кто-то из селян, — только я видел лицо Эльфина во время боя. Да оно горело, как головня в его руке!

— Ярче, — подхватил другой. — Он пришел в боевое исступление и излучал свет — как древние витязи!

— Видали? — добавил третий. — Он поймал копье и бросил во врагов.

— За раз уложил двоих! — выкрикнул четвертый.

Раздались победные выкрики. Киалл бросился на мертвых скотокрадов с мечом и отсек им головы с плеч. Потом протянул кровавые трофеи Эльфину со словами:

— Ты пошел на врага с одной головней. Славься же, Эльфин, сын Гвиддно Гаранхира, боец отменный!

— Славься, Эльфин! — закричали другие.

И в каер Эльфин въехал на плечах у сородичей, еще несколько часов распевавших победные песни в его честь.

Глава одиннадцатая

— Видел ты что-нибудь столь же… — Харита замолкла в поисках нужного слова, — …столь же великолепное?

Гуистан взглянул на нее сверху вниз и фыркнул.

— Ясное дело, Верховный царь живет в свое удовольствие. А почему бы нет? Его право. — Мальчик бросил в рот еще виноградину. — Бог, как-никак.

— Не настоящий же.

— А то, — настаивал Гуистан. Он раздавил виноградину пальцем. — Спроси Аннуби. Когда царь становится Верховным царем, он становится богом. В свинарнике ему жить, что ли?

— Я сказала, что дворец великолепен, — не сдавалась Харита. — И считаю, что Верховный царь тоже великолепен. Мне все равно, бог он или нет.

— Пф! — Гуистан встал и пульнул в Хариту виноградной кожурой.

Она пригнулась, схватила из миски апельсин и швырнула вслед убегающему брату.

— Ненавижу тебя! — крикнула она.

Апельсин ударился о мраморный пол, лопнул и покатился, оставляя за собой лужицы сока. Харита раздраженно отвернулась.

— Это ты меня так встречаешь?

Харита обернулась и увидела в дверном проеме темноволосую женщину в просторной тунике и плаще. Лопнувший апельсин лежал у ее ног.

— Тетя Элейна! — вскричала Харита и бросилась через всю комнату ее обнять.

— Ну-ка, — сказала Элейна, беря ее за руку. — Положи ладонь вот сюда. — Она приложила пальцы Хариты к своему выступающему животу. — Чувствуешь что-нибудь?

— М-м… нет, — отвечала Харита. Элейна сдвинула ее руку на другое место, и почти сразу Харита ощутила под ладонью сперва дрожь, затем сильный толчок. Она отдернула руку.