Талиесин - [3]

— Чуточку неопределенности помогает людям не расслабляться.

Они дошли до входа в большой зал. Рядом с огромными дверями из полированного кедра стояли два церемониймейстера. При виде Аннуби один из них вытянулся в струнку и дернул за плетеный шнур — двери бесшумно распахнулись. Прорицатель обернулся к Харите:

— На сегодня довольно с тебя государственных дел. Иди, спи дальше.

Он вошел в большой зал; двери затворились, оставив Хариту гадать, что происходит за ними.

Несколько мгновений она смотрела на дверь, потом пошла прочь. «Аннуби ведет себя со мной, как с ребенком, — пробормотала она про себя. — Да и все остальные тоже. Никто не принимает меня всерьез. Никто мне ничего не рассказывает. Зато я знаю, как все выяснить». Она обернулась на закрытую дверь. Любопытство не давало ей покоя. Решиться? Нет? Однако, дойдя до конца коридора, Харита уже точно знала, что не отступится.

Тенью проскользнув по темному лабиринту нижних комнат и переходов, она оказалась наконец перед узкой красной дверцей. Не колеблясь, девушка толкнула створку. Комнату освещал единственный светильник, висящий на цепи возле двери. Привычным движением Харита вытащила из корзинки восковую свечу, зажгла от дрожащего фитилька и двинулась к круглому столу посредине комнаты.

На столе, на чеканной золотой подставке, лежал Лиа Фаил — сумрачно-матовый камень размером и формой напоминающий страусовое яйцо. Харита поставила свечу в подсвечник, протянула к яйцу руки и вгляделась в него. Прожилки в камне были темные, словно синий дымок, и мутные, словно воды реки Коран; Аннуби любил говорить, что это дымок случая и плодородная тучность удачи.

Она, как учили, привела в порядок мысли, закрыла глаза и прочла заклинание — три раза подряд. Постепенно камень под ее ладонями потеплел. Она открыла глаза и увидела, что дымчатые жилки поблекли, превратились в полупрозрачные струйки; чудилось, что они вьются и дрожат, словно морской туман под первыми лучами солнца.

— Зрячий камень, — обратилась она. — Я ищу знаний о том, что должно случиться. Дух мой не находит покоя. Покажи мне что-нибудь… — Она помедлила, ища, в какие слова лучше облечь просьбу. — Да, покажи мне что-нибудь насчет путешествий.

Аннуби учил ее при обращении к оракулу неукоснительно блюсти правило неопределенности. «Прорицатель приходит к камню выслушать наставление, а не повелевать, — говаривал он. — Посему, из почтения к служительницам судеб, просьбу выражают расплывчато, дабы не показаться самонадеянным. Думай! Что есть удача как не случай, обретший плоть? Ужели в стремлении к цветку ты отвергнешь целый букет? Лучше позволь камню проявить щедрость».

Дымки в прозрачном яйце вились и мерцали, складываясь в невнятный рисунок. Харита, сосредоточенно морща лоб, вгляделась в мелькание теней и через мгновение различила цепочку пеших и верховых на лесной дороге — похоже, ехал царь, поскольку кортеж возглавляли три колесницы, каждая была запряжена парой вороных коней, на лошадиных головах покачивались черные плюмажи.

«Пф! — фыркнула Харита, — веселенькая процессия. Я совсем не это имела в виду. Мне надо было спросить про Совет».

Тут сумеречные тени рассеялись. Харита думала, что камень сейчас померкнет. Однако серые очертания перестроились, и она увидела дорогу, а на дороге мерно ступающего крепкими ногами человека. Таких людей она еще не видела никогда. Вид его был ужасен: тело покрывал мех, бородатое, с резкими чертами лицо почернело от солнца, грязные волосы дыбом стояли на голове. Он на ходу размахивал длинным посохом, из которого било вверх яростное желтое пламя.

Растаяло и это видение, камень погас. Харита вынула свечу из подсвечника, задула ее и положила обратно в корзинку у двери. Потом потянула к себе украшенную эмалью створку, шагнула в коридор и быстро скользнула прочь.

Царь Аваллах по-родственному приветствовал брата, слуги тем временем принесли чаши с душистой водой и чистые полотенца — смыть дорожную пыль. Подали вино, и оба царя, взяв кубки, вышли прогуляться в прилегающем к залу садике, оставив свиту обмениваться придворными сплетнями.

— Мы ждали тебя третьего дня, — сказал Аваллах, прихлебывая вино.

— Я прибыл бы раньше, но хотел убедиться наверняка.

— Даже так?

— Вот именно.

Аваллах нахмурился и внимательно поглядел на младшего брата. Они были так схожи, что могло показаться, будто он смотрится в зеркало: оба смуглые, у обоих длинные черные бороды и волосы намаслены и завиты, как того требует обычай. Улыбаясь, оба царя сверкали белыми зубами, темные глаза обоих светились острым умом, а порою и вспыхивали гневом.

— Значит, все-таки началось.

— Однако мы еще можем остановить его, — сказал Белин. — Если мы предъявим обвинения на Совете, перед всеми, верховный царь вынужден будет вмешаться.

Аваллах подумал и сказал:

— Если мы принудим верховного царя выступить против одного из своих монархов, то поставим мир под угрозу.

— Или спасем его.

— Ладно, — Аваллах внезапно повернул в сторону оставленного зала. — Послушаем, что скажут твои люди.

Они вернулись. Аваллах, заметив, что Аннуби пришел, жестом подозвал его к себе. Как только прорицатель приблизился, король обратился к одному из спутников Белина: