Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - [26]

Все названные страны увеличили военную поддержку Кабула. Россия послала своих специалистов, чтобы расширить аэропорт Баграм, а русские транспортные самолеты из России, Украины и Таджикистана доставляли в Кабул оружие, боеприпасы и топливо. Иран установил воздушный мост между Мешхедом на востоке Ирана и Баграмом, доставляя туда оружие. Пакистанская разведка доносила, что только за один день в Баграме приземлились 13 иранских транспортных самолетов. ЦРУ подозревало, что афганские шииты — союзники режима Раббани — продали Ирану пять противовоздушных ракет «Стингер» по цене 1 миллион долларов за штуку. (ЦРУ снабдило моджахедов примерно 900 ракетами «Стингер» в 1986–1987 годах и после 1992 года развернуло тайную, но безуспешную операцию по выкупу неиспользованных ракет.[44]) Кроме того, Иран создал тренировочные лагеря под Мешхедом для 5000 бойцов, руководимых бывшим губернатором Герата Исмаил Ханом. Иранская помощь режиму имела значение еще и потому, что Ирану пришлось подавить свой гнев на Масуда за его прошлогоднюю расправу с шиитами-хазарейцами в Кабуле. Тем временем Индия помогала восстановить афганскую авиакомпанию Ariana, базирующуюся теперь в Дели, чтобы дать режиму надежного перевозчика оружия. Индия также снабжала режим запчастями для самолетов, наземными радарами и деньгами.

В свою очередь, Пакистан и Саудовская Аравия усилили поставки вооружений Талибану. Пакистан обеспечил талибов новой телефонной и радиосвязью, обновил кандагарский аэропорт и помог запчастями и вооружениями для ВВС Талибана, продолжая поставлять питание, топливо и боеприпасы, включая ракеты. Саудовцы давали топливо, деньги и сотни новых пикапов для Талибана. Большая часть этой помощи переправлялась в Кандагар через Дубай.

Размах иностранного вмешательства встревожил американцев: после четырехлетнего бездействия они стали вновь проявлять интерес к разрешению афганского конфликта. В начале марта сенатор Хэнк Браун, член сенатского подкомитета по южноазиатским делам, стал первым американским выборным лицом за шесть лет, посетившим Кабул и другие центры власти. Он надеялся организовать встречу всех афганских фракций в Вашингтоне.[45]

Помощник госсекретаря США по южноазиатским делам Робин Рейфел прибыла в Исламабад, чтобы пересмотреть политику США в отношении Афганистана. Начиная с 19 апреля 1996 года Рейфел посетила Кабул, Кандагар и Мазари-Шариф, а позднее и три столицы Средней Азии. «Мы не вмешиваемся во внутренние дела Афганистана, но считаем себя друзьями афганского народа, и поэтому я здесь, чтобы побудить самих афганцев собраться вместе и начать переговоры. Мы также озабочены теми экономическими возможностями, которые могут быть упущены, если не будет восстановлена политическая стабильность», — сказала Рейфел в Кабуле.[46] Рейфел ссылалась на предлагаемый американским нефтяным гигантом Unocal проект постройки газопровода из Туркмении в Пакистан через Афганистан. США ожидали, что проект будет приемлем для всех афганских партий, и побуждали Пакистан договориться с режимом Раббани и посадить Талибан и Раббани за стол переговоров.

США продвинулись и на другом фронте. Во время обсуждения афганского вопроса на Совете Безопасности ООН 10 апреля 1996 года, случившегося впервые за шесть лет, они предложили ввести международное эмбарго на поставки оружия в Афганистан. Рейфел хотела использовать эмбарго как рычаг, чтобы заставить все страны региона согласиться на невмешательство в ситуацию в Афганистане, в то же самое время придав больший вес усилиям ООН по созыву конференции всех афганских партий.[47]

Администрация Клинтона явно симпатизировала талибам, так как они были в русле антииранской политики Вашингтона и были важны для успеха любого трубопровода в южном направлении, не проходящего через Иран. Американский Конгресс утвердил секретное выделение 20 миллионов долларов на дестабилизацию Ирана, и Тегеран обвинял Вашингтон в том, что часть этих денег досталась талибам, — что Вашингтон всегда отрицал. Бхутто отрядила нескольких эмиссаров в Вашингтон, чтобы побудить США выступить более открыто на стороне Пакистана и талибов, но, несмотря на общую неприязнь к Ирану, Вашингтон отказался публично принять чью-либо сторону в гражданской войне. Рейфел яростно отрицала, что Вашингтон оказывает какую-либо помощь талибам. «Мы не оказываем предпочтения одной партии перед другой и не оказываем специальной поддержки ни одной из партий», — говорила мне она.

Более того, США продолжали скептически относиться к возможности захвата талибами Кабула в близком будущем. Рейфел описывала Талибан как нечто раздробленное, лишенное опыта, не имеющее твердого руководства, бестолково управляемое и отталкивающее другие фракции своим упрямством. «Эти слабости в сочетании с растущей силой Масуда, по-видимому, смещают баланс сил не в пользу талибов и не дадут им возможности достичь заявленной им цели — захватить Кабул. Однако, хотя Талибан и дошел до пределов своего роста, он имеет прочные позиции на пуштунском юге», — сказала она.[48]

Вашингтон также «ухаживал» и за другими полевыми командирами. Некоторые из них побывали в Вашингтоне, первым был генерал Дустом, встретившийся с американскими официальными лицами 11 апреля 1996 года. Руководители афганских партий или их представители участвовали в беспрецедентных слушаниях в Конгрессе под руководством сенатора Хэнка Брауна 25–27 июня. Но в год президентских выборов Вашингтон, не испытывая большого желания вновь погружаться в афганский кошмар, мог преследовать лишь ограниченные цели, даже несмотря на беспокойство, вызванное распространением наркотиков и оружия через Афганистан.