Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии - [21]

14 февраля 1995 года Талибан захватил штаб-квартиру Хекматьяра в Чарасьябе, после чего войска последнего в панике бежали к Джелалабаду. Войска президента Раббани под командованием Ахмад Шаха Масуда отступили в Кабул. После этого талибы открыли все дороги, позволив конвоям с продовольствием въехать в Кабул после многих месяцев блокады, установленной Хекматьяром. Это был шаг, поднявший популярность талибов среди скептически настроенных жителей Кабула и одновременно удовлетворивший главное требование транспортной мафии, поддерживавшей Талибан. Призывы к прекращению огня со стороны специального представителя ООН по Афганистану, тунисского дипломата Махмуда Местири, не получили отклика. Теперь Масуд и Талибан стояли друг против друга.

Масуд столкнулся еще с одной проблемой у себя дома. Хотя Хекматьяр и бежал, Масуду по-прежнему противостояли войска шиитов-хазарейцев из партии Хизб-и-Вахдат, державшие под контролем южные пригороды столицы. Масуд попытался выиграть время и дважды встречался в Чарасьябе с командующими талибов, муллой Раббани, Борджаном и Гаусом. Здесь талибы впервые встретились со своим величайшим врагом, который будет преследовать их в течение последующих четырех лет. Талибы потребовали отставки Раббани с поста президента и капитуляции Масуда — с такой позицией у переговоров едва ли была перспектива. Талибан начал переговоры с хазарейцами.

Талибы также встречались с Местири, посредником ООН, выдвинув три условия своего участия в мирном процессе, поддерживаемом ООН. Они потребовали, чтобы их войска образовали «нейтральную силу» в Кабуле, чтобы во временном правительстве участвовали только «добрые мусульмане» и чтобы все 30 провинций страны были в нем представлены. Требование талибов предоставить им большинство в любом новом правительстве в Кабуле заставило правительство Раббани и ООН отклонить их требования.

Масуд решил разобраться со своими врагами по одному. 6 марта он начал блицкриг против хазарейцев, послав танки в южные предместья Кабула, разбив хазарейцев и выкинув их из Кабула. В отчаянии хазарейцы пошли на соглашение с талибами, сдав им тяжелое вооружение и свои позиции в Кабуле. Но в последовавшей за этим неразберихе лидер хазарейцев Абдул Али Мазари был убит в то время, когда он находился под защитой талибов. Позднее хазарейцы утверждали, что их вождь был сброшен с вертолета, увозившего его в Кандагар в качестве пленника, когда он пытался схватить автомат.

Случайная или намеренная, гибель Мазари навсегда опорочила Талибан в глазах афганских шиитов и их главного покровителя — Ирана. Хазарейцы никогда не простят талибам гибели Мазари и отомстят им через два года, вырезав тысячи талибов на севере. Кровавая национальная и религиозная вражда между пуштунами и хазарейцами, между суннитами и шиитами, до того момента остававшаяся скрытой, отныне вышла на поверхность.

Тем временем Масуд не позволил Талибану занять место хазарейцев в южном Кабуле. 11 марта он начал следующую атаку, выпихнув Талибан из Кабула после кровопролитных уличных боев, стоивших жизни сотням талибов. Это был первый крупный бой, проигранный Талибаном. Слабость их военной организации и недостаток тактических умений привели их к поражению от рук более опытных бойцов Масуда.

Талибан победил на анархическом пуштунском юге потому, что его население, изнуренное войной, видело в талибах спасителей и миротворцев, если не силу, способную возродить власть пуштунов, униженную таджиками и узбеками. Многие победы были ускорены наличными, когда полевым командирам платили за их лояльность, — практика, которую талибы позднее доведут до высокой степени совершенства, чему немало поспособствуют растущие доходы от наркотиков, грузовых перевозок и помощь Пакистана и Саудовской Аравии. По мере своего продвижения они захватили много легкого вооружения, танков и даже вертолетов, что позволило им развернуть больше войск. В районах, попадавших под их контроль, они немедленно разоружали население, устанавливали строгие законы шариата и открывали движение по дорогам, что приводило к снижению цен на продовольствие. Эти меры приветствовались исстрадавшимся населением. Поражение под Кабулом было тяжелым ударом по престижу талибов, но не уменьшило их решимость.

После этого поражения Талибан обратил свое внимание на запад, сделав ставку на захват Герата. В конце февраля 1995 года, талибы захватили Нимроз и Фарах, две провинции, находившиеся под контролем Исмаил Хана, и продвинулись в направлении Шинданда, бывшей советской авиабазы к югу от Герата. Кабульский режим был встревожен продвижением талибов и неспособностью Исмаил Хана удержать фронт. Авиация Масуда, базируясь в Кабуле, начала бомбить талибов, и две тысячи закаленных в боях таджикских бойцов были переброшены из Кабула, чтобы помочь в обороне Шинданда и Герата. Не имея авиации, располагая слабым тылом в Кандагаре и рыхлой структурой командования, талибы несли тяжелые потери при атаке на позиции правительственных войск вокруг Шинданда.

В конце марта 1995 года Талибан был отброшен от Шинданда. Талибы отступили, потеряв большую часть ранее завоеванной территории и не менее 3000 человек. Сотни раненых были брошены на смерть в пустыне, поскольку у талибов не было полевой медицины, а отсутствие тылов делало невозможным обеспечение войск водой и продовольствием. «Мы никогда не оказывались в столь негостеприимных условиях. Каждый день нас бомбили по 10–15 раз. Нечего есть, воды нет, мои друзья умерли от жажды. У нас не было связи с командованием, не было связи с соседями. Боеприпасы кончились. Было очень плохо», — рассказал мне Салех Мохаммад, раненный талиб, когда его везли в Кандагар.