Талейран - [8]
— Чтобы добиться успеха, — сказала ему однажды мадам де Лаваль, — надо поднимать всех на смех.
Талейран не отвечал, и она продолжила свои наставления:
— Хотите, чтобы вас любили? Тогда станьте злым на язык. Вас будут бояться и уважать.
Виконтесса знала, что говорила, и молодой человек быстро усвоил этот урок.
Как-то раз Талейрана пригласили на ужин. Гости уже усаживались за стол, но тут вдруг приехала одна опоздавшая. Это была графиня де Граммон, «важная стареющая дама с кислым выражением лица»[45].
Когда она вошла, ей представили приглашенных, и тут Талейран воскликнул:
— А! А!
Во время ужина он больше не произнес ни слова, но графиня де Граммон сама подошла к нему и спросила, почему при ее появлении он произнес: «А! А!» Талейран невозмутимо посмотрел на нее и ответил:
— Я не говорил «А! А!», мадам, я сказал «О! О!».
В зале раздался смех: все сочли этот ответ молодого священника удивительно остроумным. Новый имидж острослова Талейран принял хладнокровно, хотя сам он был уверен, что «его слетевший с языка “убогий” ответ был чистейшей воды глупостью»[46].
Право же, иногда так мало надо, чтобы создать что-то большое…
Впрочем, имидж на то и имидж, чтобы «крепить его делами своими». Талейран это прекрасно понимал, а посему начал действовать в этом направлении более активно. Это значит, что он «начал строить свою репутацию остроумного человека»[47].
Он очень хотел, чтобы его боялись и уважали.
Первым собственным жилищем Талейрана в Париже стал особняк Бельшасс (Bellechasse), что на улице Сен-Доминик. Этот двухэтажный дом, по его словам, «маленький, но удобный», был обставлен дорого и со вкусом[48].
Конечно же там часто бывал его близкий друг Огюст де Шуазель-Гуффье.
Постоянным гостем в доме Талейрана стал и блистательный граф Луи де Нарбонн-Лара, внебрачный сын Людовика XV от герцогини де Нарбонн-Лара. В «Мемуарах» Талейрана о нем сказано, что «его характер не внушал доверия, которого требуют близкие отношения»[49].
Часто появлялся на улице Бельшасс и герцог Арман Луи де Гонто-Бирон. Он был на семь лет старше хозяина дома и успел повоевать за независимость Америки против англичан. Это был тот еще авантюрист, и он закончит свою жизнь на эшафоте 31 декабря 1793 года.
А вот другой его частый посетитель, Пьер Самюэль Дюпон де Немур, был талантливым экономистом, обладавшим незаурядным деловым чутьем.
Таким образом, «Талейран постепенно входил в парижское общество»[50].
Знакомства Талейрана быстро становились все более и более серьезными. Этому способствовала его удивительная способность распознавать людей задолго до того, как они сами раскроются. Типичным примером в этом смысле являются его отношения со вспыльчивым графом Оноре Рикетти де Мирабо.
Мирабо вечно нуждался в деньгах. Он долгое время сидел в тюрьме, потом бежал в Швейцарию. Лишь в 1785 году мятежный граф вернулся в Париж. После этого, по рекомендации Талейрана, Шарль де Калонн, министр и генеральный контролер финансов Людовика XVI, отправил графа в Берлин с тайным поручением составить отчет о впечатлении, произведенном в Пруссии смертью Фридриха Великого, «позондировать» его молодого преемника и подготовить почву для крупного займа.
Талейран играл роль «доброго гения» для Мирабо. Он получал его донесения, расшифровывал их, редактировал и передавал Шарлю де Калонну. Потом они поступали к королю.
Поначалу Мирабо был в восторге от своего нового друга. Он писал о нем господину де Калонну, что тот при всем желании не смог бы выбрать более надежного человека, более внимательного, доброго и т. д. Но потом граф вдруг обрушил на Талейрана поток ругательств. В частности, 28 апреля 1787 года в одном из писем он жаловался:
Это человек подлый, жадный, низкий и интриган… Ему нужны грязь и деньги: за деньги он продал свою честь и своего друга; за деньги он бы продал и свою душу, и при этом был бы прав, ибо поменял бы навозную кучу на золото[51].
Что же произошло? Некоторые биографы Талейрана считают, что тут все дело в ревности: Талейран якобы слишком пристально поглядывал на некую мадам Ле Ж… любовницу Мирабо. Подобные объяснения, на наш взгляд, слишком прямолинейны. Бесспорно одно: мятежный граф нуждался в поддержке Талейрана, а он — нуждался в графе. Пока нуждался. И они… продолжили общаться — как ни в чем не бывало.
10 мая 1780 года, в 26 лет, Талейран (он же аббат де Перигор) вместе с аббатом Тома де Буажеленом получил почетный пост генерального агента французского духовенства. По сути, он стал «главой национального объединения священников, их представителем в отношениях с королевским двором»[52].
С этого момента на Талейрана «устремились взоры всей церковной братии»[53].
При всем при этом Талейран остался неутомимым салонным искателем удовольствий. Он «наслаждался обществом женщин, считая их намного сообразительнее мужчин. Кроме того, от них было гораздо больше пользы. Особенно он любил тех женщин, которые могли сказать о нем нужные слова в нужном месте»[54].
А в 29 лет (в 1783 году) Талейран встретился с очаровательной графиней де Флао де ля Бийярдери.
