Таласская битва 36 г. до н.э. - [3]

. Пехотинцы, построенные «подобно рыбьей чешуе», прикрывали двое ворот. По-видимому, это были римляне. Но китайцы, пустив в ход свои тугие самострелы, отогнали противника в крепость. Град стрел парализовал защитников стен и башен. Сам Чжи-чжи был ранен и удалился во дворец. Его отсутствие вызвало панику: первыми потеряли присутствие духа кангюйцы, последними – хуннские женщины, сражавшиеся на стенах; они были перебиты. Чтобы овладеть подступами к крепости, т.е. двойным частоколом, китайцы натаскали хворосту и подожгли его. Деревянные столбы загорелись, и оборона этой линии стала невозможной[24]. Попытки защитников крепости стрельбой остановить наступление врага были безуспешны из-за неравенства оружия. Град стрел арбалетчиков, неуязвимых из-за дальности для хуннских лучников, решил судьбу битвы. После полуночи хунны покинули палисады и ушли за земляной вал. Тем временем китайцы успели загатить ров и подготовиться к штурму.

Ночью кангюйская конница пыталась напасть с тыла на китайский лагерь, но была отогнана арбалетчиками. Так же была отбита вылазка из крепости. В предутреннем тумане под звон цимбал и бой барабанов китайцы пошли на приступ одновременно со всех сторон. Им удалось прорваться внутрь вала, но хунны не сдавались, пока не вспыхнул дворец шаньюя. Сквозь дым и пламя китайские ударники ворвались во дворец, где лежал раненый шаньюй; ему отрубили голову, и только после этого остатки защитников крепости сложили оружие[25].

Битва кончилась, началась расправа. Были обезглавлены жена Чжи-чжи, его старший сын и 1518 человек, по-видимому, хуннов[26]. 145 человек были захвачены живыми и более тысячи сдались на милость победителя.

Китайцы не стали закрепляться в Кангюе. Чэнь Тану не нужны были территориальные приобретения. Он хотел вернуться в Китай.

Как только нарочный привез голову шаньюя и рапорт полководца в столицу, в Императорском совете по этому поводу возникли два противоположных мнения. Одни указывали на самовольство Чэнь Тана, называли поход авантюрой и требовали наказания обоих предводителей. Другие утверждали, что это блестящая инициатива, говорили о престиже Китая, о мести за жизнь посла и предлагали наградить и наместника, и Чэнь Тана. В конце концов победило второе мнение: Чэнь Тан добился того, чего хотел.

Больше всех выиграл на этом Хуханье, оставшийся единственным владыкой хуннов; Китай получил только моральное удовлетворение, а на западе Средней Азии восстановилось положение, бывшее до прихода туда хуннов.

Итак, мы вправе констатировать, что попытки связать западное или юго-западное проникновение хуннов с походом Чжи-чжи-шаньюя ставят исследователей на ложный путь. Зато и имеем возможность проследить политические отношения в Азии в I в. до н.э., и действительное соотношение сил, определившее создание порядка, который можно назвать Pax Sinica.