Талант быть счастливой - [11]

– Нормально, – отмахнулся человек, проводящий полжизни в гостиницах.

Гай давно возненавидел гостиницы. Он гораздо больше ценил свой безалаберный загородный дом в Беркшире или роскошную квартиру в Лондоне.

– Сядь, а я приготовлю что-нибудь выпить, – предложил он.

Двигаясь со стремительной легкостью, которую она так хорошо помнила, Гай подошел к небольшому бару, затем открыл дверцу серванта. На мгновение ее охватил страх и застучала в висках дикая мысль вскочить и убежать, пока еще не поздно.

И тут же перед ней всплыло распухшее и покрытое синяками лицо Джеми, его белая повязка, поддерживающая руку. Потом она подумала о Клэр, и паническое желание бежать, спасаться исчезло.

Для спокойствия Клэр она, пережившая ту же трагедию, пойдет на это, сказала она себе, и грудь ее сжала такая сильная боль жалости к этой девочке, что она поморщилась. Стресс – это опасно. Если его не снять, он может убить. Она сделает все, чтобы ее невестка больше никогда его не испытывала.

Твердо сжав губы, она прошла в другой конец комнаты и опустилась в одно из мягких кресел.

– Держи, – Гай протянул ей высокий стакан, почти до краев наполненный прозрачной искрящейся жидкостью. – Сухой мартини и очень много содовой, – сообщил он ей, собираясь сесть в другое кресло.

Она усмехнулась, почувствовав его иронию.

Его всегда забавляло, что она терпеть не могла алкоголя ни в каком виде. Сухой мартини, причем сильно разбавленный, был единственным, что она себе позволяла.

Гай отпил из своего стакана немного джина с тоником, звякнули кубики льда.

– Ну, ладно, Марни. Давай, выкладывай. Что опять натворил этот дурак – твой брат, что тебе опять пришлось обратиться ко мне за помощью?

– Откуда ты знаешь, что помощь нужна именно Джеми? – вспыхнула она от возмущения, злясь на то, что он даже не дал ей возможности постепенно подобраться к проблеме брата, и совершенно позабыв, что она сама заговорила о нем еще в машине. – Ведь я могла приехать к тебе и по своим делам! Бог мой, это так похоже на тебя – ничего не зная, делать собственные выводы и…

– Так ты действительно приехала сюда из-за своих собственных проблем? – невозмутимо прервал он ее.

– Нет. – Марни неловко заерзала в кресле. – Но ты мог, по крайней мере, дать мне возможность все объяснить, прежде чем…

– Ну, значит, из-за Джеми, – сказал он, не обращая внимания на ее жалкие попытки завязать контригру. – Я же предупреждал тебя, Марни, – продолжал он, и лицо его окаменело, – чтобы ты больше никогда не обращалась ко мне из-за проблем своего брата. И я не шучу.

– Ну, на этот раз все не так, как ты думаешь, – сказала она, стискивая зубы, чтобы стерпеть свою незавидную роль, – иначе я не стала бы с тобой связываться. На этот раз меня больше беспокоит Клэр, и…

– Клэр? – резко перебил он ее. Глаза его сузились и помрачнели. – Что он с ней сделал? – резко спросил он.

– Ничего! – огрызнулась Марни, возмущаясь его обвинительным тоном. – Он боготворит ее, и ты это прекрасно знаешь. Разумеется, он не сделал ничего такого, чтобы причинить ей боль, как тебе могло такое в голову прийти?

– Я тоже боготворил тебя, но видишь, какую боль я причинил тебе, – сказал он.

– Нет, это не так, – насмешливо возразила она. – Ты боготворил мое тело, а когда его не оказалось поблизости, ты пошел и нашел ему замену. Так что не смей считать Джеми таким же эгоистом, как ты сам. Он любит Клэр, – с горечью подчеркнула она, – любит верно и преданно, а это чувство тебе вообще незнакомо!

– Кончила? – оборвал он ее.

– Да. – Она даже немного испугалась гневного блеска, мелькнувшего в его сузившихся глазах.

– Что же, если Джеми так… обожает свою Клэр, то почему тебе приходится обращаться ко мне, чтобы я ей помог?

– Потому что… – Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и взять себя в руки.

Ему всегда это удавалось. Ей же стоило лишь одну минуту пробыть в его обществе, и она полностью теряла над собой контроль и не соображала, что говорит.

– Потому что она беременна, – сказала Марни.

– Что – опять?! – в голосе его прозвучало изумление. – Я бы не сказал, что твой брат так уж заботится о ней, – возмущенно проговорил он. – Я бы скорей назвал это полной безответственностью!

«И я тоже», – подумала она, однако вслух ничего не произнесла. Нельзя было поддерживать Гая в его неприязни к Джеми. Он и без того ухитрялся выискивать его недостатки и извлекать их на свет божий, как фокусник достает кроликов из своей шляпы.

– Так что с ней? – мрачно спросил он. – Она больна? Может быть, ей нужны деньги на лечение? – он уже полез во внутренний карман пиджака за чековой книжкой и отставил стакан, чтобы вписать нужную сумму.

И у нее возникло искушение – очень сильное искушение – ничего больше ему не говорить, лишь только назвать сумму, от которой у него глаза полезут на лоб, но которую он все равно даст, потому что она предназначалась для малышки Клэр, а к ней он питал безграничную нежность и сделал бы для нее все на свете.

Но это было бы нечестно, и она понимала это. Если он собирается им помочь, то он должен знать правду.

– Подожди секундочку, – сказала она, с трудом выговаривая слова, поскольку рассказать эту правду было намного трудней теперь, когда он был убежден, что его деньги нужны Клэр. – Я еще не все тебе рассказала, так что послушай, прежде чем дашь согласие на что-либо. Клэр беременна, но пока нет никакой опасности потерять и этого ребенка, хотя именно страх за то, что это все же может произойти, и привел меня к тебе. Дело в том, что Джеми…