Тактический уровень - [2]

– Сейчас особым отделом фронта проводится расследование, – доверительным тоном сообщил мне особист. – Шестая и двенадцатая армии, фактически, перестали существовать. Я не могу сообщить вам точные цифры – информация секретна – но последствия таковы, что вероятность измены в высшем руководстве армий весьма велика.

– Товарищ… – тут уж отмалчиваться было нельзя, но особист опять меня остановил жестом руки.

– Я знаю, что вы хотите сказать, товарищ Нагулин. Но, поверьте мне, с позиции рядового бойца и даже командира взвода ситуация выглядит совсем не такой, какой она видится на уровне армии и, тем более, фронта. Так что не торопитесь с высказываниями, а лучше пока послушайте меня.

Я послушно умолк.

– Собственно, к действиям вашего взвода и к вам лично ни у кого претензий нет, хотя вопросы имеются, но это тема отдельного разговора, – продолжил комиссар. – Более того, скорее всего, по результатам расследования ваше новое звание будет утверждено приказом командующего фронтом. Но это решение будет зависеть от ваших ответов на мои вопросы – правильных ответов, товарищ Нагулин. Вы меня понимаете?

– Да, товарищ батальонный комиссар. Не сомневайтесь, я понимаю всю важность проводимого расследования, и мои ответы будут правдивыми, даже если эта правда представит меня и моих людей в невыгодном свете, – я продолжал изображать не слишком умного, но зато предельно честного бойца, искренне стремящегося помочь следствию, но не знающего, как это сделать.

– Очень хорошо, – слегка поморщился особист. Он явно хотел услышать несколько иной ответ, но комментировать мои слова не стал, – тогда приступим. Какую задачу поставил перед вами генерал-лейтенант Музыченко?

– Сформировать взвод противовоздушной обороны для прикрытия «колонны особого назначения», в составе которой должен был выходить из окружения штаб шестой армии.

– И вы эту задачу выполнили, – утвердительно кивнул особист. – А теперь скажите мне, товарищ Нагулин, кто дал вам указание привлечь в свой взвод в качестве средств усиления технику и людей, превративших его, фактически, в сводную роту?

Вот оно как. Товарищ батальонный комиссар изволит копать под генерала Музыченко, и явно делает это не по собственной инициативе, а по приказу сверху. А сдавать генерала очень не хочется…

– Инициатива исходила от меня, товарищ батальонный комиссар. Я стремился выполнить приказ наилучшим образом. Заявки на получение усиления я подавал своему непосредственному начальнику майору Свирскому. Как по ним принимались решения дальше, я не знаю, но людей и технику я в большинстве случаев получал.

– К сожалению, майора Свирского мы спросить уже ни о чем не сможем, – покачал головой особист, – он погиб при прорыве немецкого заслона у села Емиловка. Но не думаю, что без санкции командующего армией майор мог изымать из не подчиненных ему подразделений и частей средства усиления для вашего взвода, ведь так?

– Я не располагаю этой информацией, товарищ батальонный комиссар.

– А вы подумайте, товарищ Нагулин, – усмехнулся особист, – уставы этого не запрещают. Попробуйте взглянуть на ситуацию шире, выйдя за рамки поставленной перед вами задачи. Вот вы – младший командир, и ваши действия мне вполне понятны. У вас есть приказ, и, как вы сами сказали, вы стремитесь выполнить его наилучшим образом, для чего просите себе во взвод зенитки, бронеавтомобиль, грузовики и пулемет ДШК. Если смотреть с позиции командира взвода – это разумно и правильно. А теперь давайте посмотрим на эти действия с иной точки зрения. Армия готовится к прорыву из окружения. Исправной техники, боеприпасов и горючего осталось мало, но при этом для формирования штабной колонны из подразделений и частей изымается все лучшее. В результате мы получаем механизированный батальон, укомплектованный техникой сверх всякой меры, щедро снабженный горючим и боеприпасами. А на другой чаше весов – огромная масса войск, оставленных без самого необходимого для ведения боевых действий. Даже группы прорыва снабжаются хуже, хотя штабная колонна следует за их спинами. И каков результат? А результат таков, товарищ Нагулин, что из всей армии, доверенной Родиной генерал-лейтенанту Музыченко, из котла вырывается только один батальон с командармом во главе, а вся шестая армия остается в котле без средств для продолжения эффективного сопротивления, и к своим выходят только разрозненные группы и одиночные красноармейцы и командиры. Вы знаете, сколько людей, кроме вашего батальона, смогли выйти из котла?

– Не могу знать, товарищ батальонный комиссар.

– А я знаю! И знание это меня очень не радует, товарищ Нагулин, и заставляет задуматься о том, кто виноват в произошедшем.

Отказать особисту в логике я не мог. Дело другое, что однозначно валить всю вину на Музыченко было тоже неправильно. Начать с того, что вместо удержания всеми силами Первомайска восемнадцатая армия отошла на юг, а руководство Южного фронта даже не предупредило об этом окруженных. Я уж молчу о том, что в самые критические моменты армии в котле не только не имели поддержки авиации, но даже не получали от командующего фронтом никаких приказов.