Таксопарк - [125]
— Вас можно поздравить, Сергей Кузьмич? — Тарутин взглянул на четкий профиль Мусатова. — Виктория Павловна поставила меня в известность… Сочетаетесь законным браком?
— Вот как? — Мусатов ответил каким-то бесстрастным голосом. — Значит, вы первый, кого она поставила в известность, не исключая самого меня. Что ж, теперь я буду себя чувствовать более счастливым.
Вохта по-хозяйски распахнул дверь, тяжело плюхнулся на переднее сиденье и поправил очки.
— Поехали! Все вроде пристроены.
Сергачев положил ладонь на рулевое колесо и нажал на клаксон.
— Ты чего? — встрепенулся Вохта.
Сергачев не отвечал… Кому-то надо было начать, и начал он, Сергачев.
Низкий многоголосый звук взвился над тихим кладбищем. Секунда, вторая… Вот к нему присоединился еще один сигнал и еще один. А через мгновение все салатовые работяги: латаные, битые, новые, сверкающие стеклом и хромом, все видевшие-перевидевшие на своем недолгом автомобильном веку, умытые дождем и запорошенные снегом, но скрепленные особым братским союзом, невидимой для непосвященных суровой привязанностью, все они сейчас, вскинув свои слепые фары-глаза, объединились этим печальным прощальным салютом. И немногочисленные прохожие поворачивали удивленные лица и что-то кричали, а что — нельзя было расслышать в этом могучем хоре. И даже фигурки, далеко-далеко, в конце улицы ползущие через перекресток, останавливались испуганно, пытаясь понять, что там происходит, с ума, что ли, посходили эти сорвиголовы таксисты…
— Хватит. Поехали, — проговорил Вохта и обернулся к задумчиво сидящему директору: — Андрей Александрович, разрешите свернуть к поликлинике, номерок взять для жены. Я мигом… Или вот Олега попрошу сбегать, он человек молодой, верткий.
Тарутин молчал, не отводя глаз от окна, за которым мелькали силуэты отъезжавших таксомоторов.
— В поликлинику. На Морскую. — Вохта тронул обтянутое кожей куртки плечо Сергачева.
— Придется вам на трамвае, Константин Николаевич, — негромко и сухо проговорил Сергачев. — Мне на линию надо, план делать.
Вохта наклонился и взглянул сбоку на ровно сидящего Сергачева. Затем протянул руку, включил счетчик и проговорил со значением:
— Я нанял вас, товарищ водитель. Вначале в поликлинику, затем к таксопарку. И живее, вы на работе.
— Именно потому, что я на работе, Константин Николаевич, «архангел» вы мой чернокрылый, именно поэтому я не повезу вас.
Сергачев медленно повернул лицо к Вохте. Его тонкие губы напряженно дрожали, словно из последних сил сдерживали рвущиеся тяжелые слова.
Вохта в изумлении хлопнул толстыми ладонями по коленям.
— Ну и остряк… Ха! Вообще-то, Олег, ты себе много позволяешь. И в присутствии начальства… Драку затеял в гараже, чуть не пришиб водителя Ярцева. Сменщика своего третируешь, жалуется он письменно… Теперь вот мне грубишь.
Щеки Сергачева дрогнули, губы смягчились, растянулись в улыбке.
— Господи, Константин Николаевич, все в одну кучу, нехорошо. Какая же это грубость? Ну какая? Если бы я сказал, допустим, что вы подлец и проходимец. Или, скажем, что соки из водителей выжимаете, прикрываясь интересами государства, что такую паутину в парке сплели, всех повязали, — вот это была бы грубость! Но я всего этого не сказал, даже товарищ директор с товарищем главным инженером подтвердят… А вы — грубость, грубость. Нехорошо. Навет. — Лицо Сергачева окаменело, узкие глаза казались холодными льдинками. Он протянул руку, вытащил ключ зажигания. — Ты зачем, «архангел», на кладбище явился? Не ты ли парня этого изводил за бунт против твоей вонючей системы? Не сам, через холопов своих. Сам ты всегда выглядел благодетелем бескорыстным. И меня приручить пытался. По-всякому пытался. И кнутом и пряником…
— Да ты! — Вохта задохнулся. Его тонкий голос перешел в свистящий шепот. — Ты мне ответишь! — Он протянул к лицу Сергачева короткий палец, рассеченный золотым обручальным кольцом.
Сергачев поймал палец и сдавил.
— Я ненавижу тебя, подонок… Я в упор тебя не видел все эти годы. И сейчас я тебя в упор не вижу. Так, сидит себе куча дерьма. — Сергачев хлопнул по торпеде автомобиля ключом зажигания, словно костяшкой домино… Вылез из машины. С силой припечатал дверь… Наклонился к стеклу. — И не думай, хмырь болотный, что я из парка уйду. Я с тобой еще устрою сеанс французской борьбы. При зрителях. Кости трещать будут…
Тарутин смотрел в окно на удаляющуюся фигуру Сергачева.
Снег на тротуаре золотисто искрился, отражая низкие косые лучи солнца. Удивительно красиво. Снег казался даже теплым.
Лицо Вохты было сейчас печально. Короткие полусогнутые пальцы покоились на коленях. Он вздохнул и произнес искренне и тихо:
— Дурачок он, дурачок… Все горлом хочет взять, лбом вперед. Скольких таких жизнь перемолола… Несправедлив он ко мне был сейчас, несправедлив. Да бог ему судья…
Ворочаясь широким туловищем, Вохта перелез на водительское место и подобрал ключ зажигания. Мотор глухо и ровно загудел.
Тарутин открыл дверь навстречу теплому искристому снегу, вылез из машины и пошел вниз, к городу. Вскоре он услышал за собой шаги. Он не обернулся, он знал, кто его догоняет. Мусатов задрал воротник пальто и снял свою черную шляпу, подставляя голову воздуху, наполненному запахом свежих огурцов.
Роман «Поезд» и предыдущие романы Ильи Штемлера «Таксопарк», «Универмаг» составляют единый условный жанр «делового городского романа». События, происходящие в «Поезде», касаются каждого из нас, когда мы становимся пассажирами. Поэтому героями романа кроме пассажиров являются проводники, начальник поезда, начальник станции, заместитель министра и многие административные лица, от которых зависит судьба железной дороги.
Произведения Ильи Штемлера объединены интересом писателя к моральному облику нашего современника, к острым проблемам, которые приходится решать в сложные моменты жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Этот автор не нуждается в рекламе. Один из «культовых» авторов восьмидесятых годов, Илья Штемлер давно и хорошо знаком нашим читателям. Его бестселлеры «Таксопарк», «Универмаг», «Поезд» и другие книги заняли почетное место на книжных полках. В наши непростые времена писатель не только сумел отточить свое литературное мастерство, но и остался верен своим творческим принципам. Кропотливая работа с «материалом», прекрасное знание жизни во всех ее проявлениях, глубокий психологизм — вот некоторые из слагаемых его успеха.
Действие романа Ильи Штемлера «Гроссмейстерский балл» происходит в наши дни на ленинградском заводе, куда направляются выпускники одного из институтов. Люди, для которых честность, принципиальность и ответственность за порученное дело стали нормой поведения, сталкиваются с теми, кто пренебрегает своим служебным долгом.
Два произведения И. Штемлера объединяет общая производственная тематика, жанр городского делового романа.Роман «Завод» («Обычный месяц») посвящен жизни коллектива приборостроительного завода. Роман «Универмаг» — о людях, работающих в сфере обслуживания.Проблемы, поднимаемые автором в романах, в высшей степени актуальны. Речь идет об изображении людей с новым экономическим, государственным мышлением, о постановке проблемы рабочей чести, творческой инициативы.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.