Таксопарк - [123]

Утром в гараже он обнаружил на сиденье автомобиля записку своего сменщика Славки Садофьева. «Мастер! Как не стыдно оставлять такую грязь в салоне и багажнике! Не один пока работаешь. Я жаловаться буду».

«Чистюля нашелся», — подумал Сергачев. Конечно, Славка прав, надо было пустить мойщиц в салон… А сколько раз самому Сергачеву приходилось тратить драгоценное утреннее время, чтобы привести автомобиль в порядок после Славкиной смены? И главное — жаловаться грозит, кому, интересно? Обычно такие чепуховые вопросы сменщики решают между собой…

Вскоре Сергачев забыл об этой записке — началась обычная гонка: посадки, высадки, ожидания, прикидка маршрута, пустяковые разговоры. А теперь, в короткой паузе на непривычно пустующей стоянке у вокзала, вновь вспомнил. Надо избавиться от этого сменщика. Есть слух, что скоро прибудут новые таксомоторы — норов с директора сбили, — а ему, Сергачеву, обещано было, приказом обещано. Не подносить же на блюдечке этому Славке новый аппарат, слишком жирно. Хотя на пару будет вдвое легче «купить» новый таксомотор — приказ приказом, а кое-кому сотенки две презентовать придется, дело известное. Иначе с любым приказом в туалет сходишь — и концов не найдешь. А автомобиль не вобла, долго не простоит.

Дверь распахнулась, и в машину заглянул высокий пожилой мужчина.

— Багажник откройте, водитель.

Чемодан, серый, элегантный, брезгливо улегся на грязный коврик, заняв все пространство между запаской и домкратом.

Сергачев внимательней взглянул на мужчину: знакомое лицо. И этот серый чемодан. И острая линия складки на брюках, аккуратно приподнятых гражданином, когда тот усаживался в таксомотор.

— В сторону порта, пожалуйста, — проговорил пассажир.

— Улица, — уточнил Сергачев.

— Державина, дом 8.

И Сергачев мгновенно вспомнил. Очень уж тогда он рассердился на этого пассажира…

— Как мосты ваши, строятся?

Пассажир оглядел Сергачева.

— А… Это вы, — спокойно, словно они расстались только вчера, произнес он. — Провожаете меня и встречаете?

— Такая служба.

— Моя фамилия Бенедиктов… Строятся мосты, куда же им деться. А вы все крутитесь?

— Кручусь, — миролюбиво поддержал Сергачев.

— Я как-то вспоминал вас. Странно, да? Стольких видел-перевидел шоферов, всяких-разных. А вас почему-то вспомнил.

— Личность я неординарная, — подсказал Сергачев.

— Вот-вот. Ловко вы тогда мне про жизнь рассказывали. Все я понял… Ничего не переменилось с тех пор?

— У меня? — спросил Сергачев. — Нет, не переменилось. А что может перемениться? День-ночь, сутки прочь. Никаких событий… Жениться надумал.

— Ну и что?

— Маленькое неудобство: когда я дома, она работает. И наоборот. В такт не попадаем… А что нового у вас?

— Мост скоро сдавать буду. Тринадцатый. Приезжайте, посмотрите.

— Не боитесь? Тринадцатый.

Бенедиктов засмеялся и сердечно тронул Сергачева за колено.

— Признаться, волнуюсь. В жизни строителя один раз бывает тринадцатый мост.

— Первый тоже бывает раз, — согласился Сергачев. — Разобраться, так все в жизни бывает раз. Потом повторения. Удачные или неудачные. Зависит от судьбы…

Полосатый жезл дежурного инспектора заставил Сергачева прижаться к тротуару и остановиться.

— Нарушили, что ли? — спросил Бенедиктов.

— Сейчас он все мне расскажет. — Сергачев вылез из машины навстречу неторопливо шагающему милиционеру в меховых сапогах.

Сблизились. Лениво вскинув полусогнутую ладонь, милиционер произнес, глядя в сторону:

— Нарушаешь? Плохо со зрением, да? Висит знак — левый поворот запрещен, а ты дуешь.

Сергачев попытался было объясниться — позавчера еще знака этого не было, он годами ездит по этой улице…

— А сегодня знак повесили. Твои права!

Сергачев стоял молча. Конечно, сержант мог бы просто предупредить, ведь и знак-то повесили неудачно: его прикрывал стоящий впереди столб.

— Ты что, не слышишь? Попрошу права, — повторил милиционер.

— А собственно, почему вы мне «тыкаете», сержант?

— Что? — изумился милиционер.

— Я рабочий человек, сержант, и нахожусь сейчас на своем рабочем месте — кто дал вам право обращаться ко мне на «ты»?

— Что это… вы, товарищ таксист, разговорились?

— Вот. Так-то лучше, сержант, — усмехнулся Сергачев. — Конечно, если вы скажете, что вы не окончили лицей, я вам поверю. — И он легко и весело протянул милиционеру свое удостоверение.

Сержант поднял к небу талон, чтобы высветлить просечки.

— Ни одного действующего прокола?

— Сейчас будет, — проговорил Сергачев и добавил через паузу: — Есть, сержант, есть действующие проколы, глядите внимательно. Так что большого греха на душу не возьмете, сержант.

— Рублем, что ли, наказать? — вслух размышлял сержант.

— Как угодно, сержант, — равнодушно проговорил Сергачев. — Вы наш повелитель. Вы можете миловать и казнить. Как угодно, сержант. — Сергачев приподнял и опустил щетку очистителя, чтобы сбросить липнувший к лобовому стеклу снег. — Как угодно, сержант.

Инспектор вздохнул и протянул Сергачеву документы.

— Поезжайте. И впредь будьте внимательней.

Сергачев сунул удостоверение в карман.

— Всего доброго; сержант. Вы умный человек, правда, это не такая уж и редкость среди ваших коллег… Всего доброго, сержант.

Милиционер важно вскинул полусогнутую ладонь к виску и отошел.