Такой я видел Японию - [16]

Скажу вам по секрету, — хитро улыбаясь, говорит Хирага-сан, — кто-то распустил слух, ссылаясь на статистику, будто в связи с употреблением в пищу мяса, молока и яиц средний рост японцев за последние годы увеличился на два-три сантиметра.

Все смеются, хотя такая связь между видом пищи и ростом вполне обоснованна.

…Идем на поле. Сотрудник по кормовым травам Тэда-сан, подняв руку и призывая к вниманию, не без гордости говорит, что их отделение располагает 1100 гектарами земли; в основном это естественные и искусственные пастбища.

— В нашем отделении — 70 коров, 450 тонкорунных овец, 40 свиней, в том числе 7 свиноматок. Сотрудники станции выводят новые породы животных, а также исследуют кормовые рационы, кормопроизводство и технологические свойства животноводческих продуктов. Из кормовых культур широко изучают клевер и кукурузу.

Кукуруза — давнишнее растение в Японии. Ее сеют в основном в горных местах на севере Хонсю и на Хоккайдо. Местные кремнистые сорта кукурузы имеют мелкие початки и низкорослые растения. В конце осени карнизы домов наших крестьян бывают увешаны пучками золотистых и белых початков. В 1939 году был создан отдел кукурузы, который провел немалую работу по испытанию большого разнообразия зубовидных — более урожайных — сортов из многих стран, в том числе из Советского Союза. Направление селекции — выведение сортов, дающих зерно, и сортов для использования на силос. Из нашего опыта было установлено, что на Хоккайдо лучшие результаты дает североамериканский тип кукурузы, а на юге страны — тропические, карибские, с острова Кубы. При скрещивании этих сортов получают ценные урожайные формы, которые на удобренном фоне дают до 60 центнеров зерна с гектара. Сейчас мы внедряем в посевы межлинейные американские сорта с цитоплазматической мужской стерильностью. В качестве восстановителя фертильности лучшим считается карибский тип кукурузы.

…Поля без единого сорняка. Ровными квадратами расположены посевы клевера. Здесь собрана большая коллекция, которой в течение двух-трех лет дается оценка по кормовым достоинствам. Лучшими клеверами являются сине- и красноцветковые виды. Белоцветковый дает небольшую зеленую массу. Используется метод скрещивания — поликросс — для обогащения наследственных признаков у сорта. Выведенные новые сорта размножают в семеноводческих хозяйствах. Интересные опыты ставят по освоению естественных пастбищ, для чего производят посадку трав, вносят различные виды подкормок и т. п.

Важная кормовая культура на Хоккайдо — овес. Основная задача кроме испытания этой культуры в различных сочетаниях с другими кормовыми культурами — выведение сорта, устойчивого к полеганию. Нам показывают скошенные делянки, при которых оставляется один ряд с растениями, лишенными поддержки. В таких условиях растения одних образцов совершенно полегли, у других — они прочно стоят.

К нам подходит Хирага-сан и, вежливо улыбаясь, показывает на часы — приближается время обеда. Возвращаясь, мы зашли на животноводческую ферму. Хирага показал нам коровник, специально выстроенную холодную камеру для испытания выносливости привезенных с юга коров, отдельное помещение — холодильник для молока. Нельзя не отдать должного целесообразности каждого помещения, чистоте и порядку.

Усаживаемся в машины и проносимся мимо полей, небольшого густого леса, холмистых пастбищ, где пасутся черно-белые коровы. Дорога, петляя, поднимается довольно высоко и заканчивается широкой площадкой, где уже стоит много легковых машин и экскурсионных автобусов. Отсюда открывается красивый вид на Саппоро. Горожане, как и все японцы, большие ценители красивого, приезжают сюда на прогулку, устраивают пикники. Повсюду стоят корзины для мусора, и, очевидно, потому трава чистая.

Итидзима-сан заговорщически подмигивает Н. И. Корсакову и, отозвав его жестом в сторону, что-то объясняет с помощью мимики и жестов. Для меня ныло совершеннейшей загадкой, как могли объясняться два человека, ни один из которых не знает языка другого, но тем не менее Коря-сан[3] (так называли Корнакова) «перевел» мне, о чем он говорил с Итидзима-сан. Оказывается, нас угостят каким-то особенным блюдом. Нас приглашают подняться по деревянной лестнице в ресторан. У входа снимаем обувь.

Помещение ресторана большое. Длинные комнаты, усланные циновками — татами. Круглые низкие столики, серые подушечки. Мужчины сидят по-восточному, женщины — на коленях, причем так могут сидеть часами, не уставая. Мы вытягиваем ноги под столом, спина болит от напряженной позы. На столе на газовой плите стоит большая чугунная сковорода с бортами, образующими желоб. Подают тарелки с ломтиками сырого мига. Его подцепляют палочками и кладут на раскаленную сковороду; оно шипит и быстро поджаривается. Туда те кладут овощи: ломтики репчатого лука, зеленого перца, капусты, тыквы. Затем, по мере готовности мяса и овощей, еду при помощи палочек перекладывают каждому в пиалу, где налит черный соевый соус. Душистый запах жареного мяса возбуждает аппетит. Кое-как оправляемся с палочками. Трудно, держа мясо между двумя палочками, откусывать, и мы стараемся куски любой величины положить в рот. Вместо хлеба перед каждым ставят пиалу с вареным рисом. Рис сварен просто в воде, посыпан черными семенами кунжута и довольно безвкусен. В других больших пиалах подают соленые огурцы, лук и всякие маринованные овощи. Доктор Хирага, который подливает всем в стаканы превосходное холодное пиво, говорит, что принятая в ресторанах порция мяса — 400 граммов — это почти детская норма, так как многие любители этого блюда съедают больше килограмма.