Такой смешной король! Повесть 2: Оккупация - [81]

А этот дурак всё ещё пыжится в своей главной квартире: «Я да я»… «Я — и немецкий народ…» Фюрер — спаситель Европы, а… Сталин — Солнце. «Отец народов». Как они похожи! Но тот хотя настолько поумнее, что меньше болтает, за него это делают подхалимы. У Гитлера же просто какая-то болезнь произносить речи с одинаковым содержанием. Но почему такие умственно ограниченные люди могут распоряжаться жизнями десятков миллионов других, в том числе и его, Алфреда, жизнью? Чёрт возьми! Алфред опять-таки осязал: он — умнее фюрера, тот ведь совсем примитивен, он вряд ли в состоянии сделать грузовик, мандолину или гитару, он вряд ли умеет играть на аккордеоне. Но что же он умеет такого, что немцы признали его своим вождём и спасителем Европы? Видимо, всё дело в партийности. Его признала фашистская партия, а следовательно, такой фюрер их устраивает. Какая партия — таков и вождь. Не вождь же создал их партию — она, партия, создала себе своего фюрера. Люди, наверное, и бога создали. Алфред всегда удивлялся, с самого раннего детства, ценителям Ветхого и Нового завета: зачем нужно богу, чтобы столько евангелистов описывали его бытие и каждый по-своему, зачем нужно богу, чтобы были в мире различные религии, чтобы во имя их люди воевали и совершали убийства?!

У лютеранской церкви остановил грузовик и расстался со священником. Он с ним рассчитается потом, священник тоже его клиент: будучи столяром, Алфред и его квартиру украшал своими изделиями, так что они друг друга знают.

На следующий день Король был отправлен Алфредом на Большую Землю. Для Его Величества это как гром с ясного неба. Нет, ему не дали ни с кем попрощаться. Его вещи были в чемодане, завёрнутые в уже известный брезент, и в кузове грузовика. Короля подняли чуть свет, наспех сервировали завтрак, и он должен был занять место рядом с Алфредом в кабине, а на вопросы — куда, зачем, почему — ответа не следовало, вернее, не сразу. Алфред собирался торопливо, молча, после, когда уже ехали в сторону Сухого Места, когда уже миновали поворот на Звенинога, он наконец коротко сказал: «К маме». Но это было сказано тоном, не допускающим дальнейших расспросов. До Сухого Места домчались с такой скоростью — никакой омнибус не смог бы сравниться.

Контрольный пункт для Алфреда не представлял трудности, и вот они уже на пристани. Здесь Алфред, о чём-то переговорив с капитаном парома, ударил Короля по плечу, сказал ему:

— Побудешь с Хелли, потом обратно. А может, и не пойдёшь в этом году в школу, потом решим. Дуй на палубу! — он слегка подтолкнул, и Его Величество взбежал на трап. Алфред, миновав контрольный пункт, открыл дверцу грузовика, напоследок махнул рукой в сторону пристани, захлопнул дверцу и поехал.

Король, когда было сказано, что едет он на Большую Землю, вопросов не задавал. Но задумался: хочет ли он на Большую Землю? Само по себе путешествовать ему нравилось, это в его натуре, возможно, именно странствование на возу с поклажей и зародило в нём тягу к путешествиям. Но хочется ли ему сейчас в деревню Берёзы, это уже другой вопрос. Там, конечно, Хелли. Она, конечно, мягче, чем Алфред. Но Алфред всегда отсутствует и Король — свободен, как… король. Хелли же будет постоянно тут как тут, и надоедливее надзора трудно придумать. К тому же она не одна: там ещё тётки, сёстры Хелли, которых Король смутно помнит, скорее даже плохо помнит. Да, конечно, когда он был настолько мал, что даже трудно себе представить, когда сомнительно, был ли он уже на свете или его ещё не существовало, тогда эти тётки, кажется, его щекотали — весьма отвратительное ощущение. Они выпячивали губы трубочкой и произносили странные звуки, что-то такое: тю-тю-тю-чи-чи… И всё время хихикали и, кажется, говорили всяческие глупости наподобие того, какой он, мол, уже большой (когда он понимал, что он маленький), какой красавец (он не возражал), какой умный…

Нет, он не хотел к этим тётям. А его везут… И бесполезно сопротивляться. Он почувствовал себя примерно так же, как в Звенинога, когда впервые повезли в школу в Брюкваозеро, и он тут же самовольно — «поскольку он не раб», — вернулся домой на хутор Убольшойдороги. Да, он помнил, как это было, когда Алфред его учил… Теперь его опять везли, а ему не хотелось… Но он же действительно не раб!..

Поэтому, едва грузовик Алфреда скрылся за поворотом, Его Величество, улучив момент — капитана парома отозвали, — сбежал по трапу, а через секунду этого «клопа», вертевшегося под ногами у взрослых, прогнали от контрольного пункта, и Его Величество оказался на воле. Затем быстрые, хотя и непропорциональные ноги вынесли его через посёлок Ориссааре, и только теперь он вспомнил про чемодан. В нём ничего ценного с точки зрения Короля не было, но за его потерю с него спросят, в этом он не сомневался, как не сомневался и в другом: его ждали «уроки общественных наук». Учитывая же всевозрастающую силу «учебного воздействия», на этот раз «урок» обещался быть особенно впечатляющим, если вспомнить, что ещё недавно результаты подобного «воздействия» превосходили грохот двигателя танка.

Король не хотел на Большую Землю. В другое время, при других обстоятельствах, может быть, согласился бы, но сейчас он туда не хотел: он — Король. Пугать людей, заставить их искать бомбоубежище — тоже не хотел, это также недостойно. Только куда идти? На Сааре? Неразумно: здесь его очень скоро достанут. Он знал, куда должен скрыться, где его не выдадут. А поэтому он шёл смело вперёд, шёл до обеда, после обеда. Понятие «обед» здесь условное, поскольку бутербродами его не снабдили; обедать, по расчёту Алфреда, Король должен был уже в деревне Берёзы, куда с порта Навозного на машине двадцать минут езды, если даже случится в пути ненадолго застрять в какой-нибудь луже, а транспорт для высокородного пассажира капитан обещал достать. Король шёл и тогда, когда солнце уже опускалось низко к лесу справа. Ему вспомнился Карп и то, как он однажды вкусно ужинал в кабине грузовичка бутербродами со свиной тушёнкой. Эх, было время!