Такой нежный покойник - [7]
Ну, конечно же никто не умирал!!! А тем более его Лёха!
Но уже в следующее мгновение он понял всю неотвратимость происходящего – там, внутри, постамент, заваленный цветами, этот страшный, выстланный белым атласом пенал на нём и навеки застывший друг – в нём! Торжественный этот ящик через некоторое время закроют крышкой, отвезут на предназначенный для этого кусок земли, утыканной крестами и чёрно-белыми глыбами с бессмысленными надписями, и опустят в яму. И яму эту забросают землёй. А Лёшка был клаустрофобом и не раз брал с Сеньки слово, что, в случае если он первым «отбросит копыта», тот обязательно кольнёт его булавкой за ухом, чтобы убедиться в «окончательном диагнозе» и не дать закопать его живым. «А то представляешь, если вскрытие покажет, что покойный спал!» – типично его шуточка. Про булавку-то Сенька и забыл. Но не хватало ещё после устроенной им клоунады у гроба вытащить булавку и начать у всех на глазах колоть ею бездыханное тело!
Го-спо-ди!!! Неужели это ВСЁ?! И мир остался без Лёхи! А в его собственной жизни появится та самая чёрная дыра, мёртвое безвоздушное пространство, заполненное НИЧЕМ, наличие ко торого он просчитывал в своих научных лабора ториях.
Сенька взвыл, как собака, которую пнули ботинком под рёбра, воздев руки к небу и раскачиваясь, как арабская женщина в тяжёлом горе, завопил шёпотом:
– Ну почему он?! Кто угодно, только не он… – И, сделав бессмысленный круг по двору, рухнул на скамейку, обхватив голову руками.
Так он сидел некоторое время, всем своим видом являя миру беспросветное отчаяние.
Потом поднял залитое слезами лицо к небу:
– Лёха!! Ну, как ты мог??!! Негодяй! Ни с того ни с сего! Это ж нечестно… У… у… у… – снова завыл Сенька, грозя кулаком в небо. – Почему его?! Как будто мало подлецов на свете! Начать хотя бы… с этого… – он задумался на мгновение, – с бен Ладена!
И тут откуда-то сверху, как если бы некая космическая радиоточка была подвешена прямо в кровле берёзки, раздался насмешливый голос с хрипотцой, который Сенька узнал бы, даже пребывая в тифозной горячке.
– Вот, только твоих советов тут и не хватало! Ну просто интересно, и КОМУ ты грозишь, Семёныч?! Думаешь, тебя тут кто-нибудь испугался? И перестань выть, как баба. Подумаешь, умер-шмумер…
Сенька так и застыл с поднятым кулаком. Он почувствовал, как у него зашевелились рыжие вихры на поверхности черепа. Испуганно озираясь, он зачем-то помахал рукой над головой, как бы отгоняя муху. Потом заглянул под скамейку.
– Не там ищешь, Сэмэн, – хрюкнул голос.
– А где? – растерянно спросил Сеня и тут же спохватился: – А?! Кто это?! Откуда?!
– От верблюда… Сверху я.
– Ты?! – Сенька задрал голову к небу. – Где?! Ничего не вижу… Отвечай! Это т… ты?
– Да я это, я… Совсем сбрендил? Не узнаёшь?
– Сбрендил, – констатировал Сенька. – Вот именно сбрендил. Делириум тременс, безалкогольный. Галлюцинации. Слуховые.
– Пока только слуховые… – констатировал голос.
Сенька хлопнул себя по ляжкам, вскочил и, дважды обежав скамейку, присел снова, теперь уже на самый краешек. Потом подёргал себя за вихры и потряс головой. Протёр глаза.
– Да, не нервничай ты так… – продолжал голос. – Это всего лишь я, друг твой Лёха. Вернее, моя метафизическая реальность.
– Такой не бывает, – автоматически отреагировал Сенька, но тут же спохватился, что разговаривает с пустотой. – Кто?! Ты?! Где?! Ты не умер?!
– Да умер я, умер. Это дух мой с тобой разговаривает. – Теперь в голосе явно слышался дурашливый пафос. – Свободный и неприкаянный. Скажи опять, что у вас, математиков, чего нельзя посчитать, того и нет…
Сенька принюхался – в воздухе явно запахло Old Spice, любимым Лёшкиным одеколоном. И во рту он тут же почув ствовал вкус Jack Daniels – его же любимый сорт виски.
Сеня сглотнул слюну.
– Лёха! Умоляю! Покажись! – взмолился Семён. – Не своди с ума!
– Не могу. Не положено.
– Кем не положено?
– Сам не знаю кем. Не положено, и всё тут.
– Небось опять одна из твоих штучек! И в гробу вон ворочался. И чёрт-те что нёс моими устами! И номера же у тебя…
– …смертельные. В прямом смысле слова.
– Это, Лёха, жестоко.
Раздался тяжёлый, явно нарочитый вздох.
– А сковырнуться вот так, как ты справедливо заметил, ни с того ни с сего – это не жестоко?! И смотреть на всех вас теперь отсюда, сверху?.. И увидеть всё то, чего раньше не видел?.. Из всех щелей такое повылазило… Приличных душ – раз, два и обчёлся. Поговорить не с кем… после смерти Ганди. Разве что с тобой.
– Правда, похоже что он… – сказал сам себе Сенька и покрутил головой. – А где ты, Лёх?!
– Где, где… Везде… Но в основном наверху. Озираю просторы.
– Ну, знаешь! – Сенька собрал всю решимость, на которую был способен. – Если ты – это действительно ты, тогда покажись! Материали зуйся!
– Соображаешь, что говоришь? Как это дух может материализоваться? Не положено! Здесь свои правила. Небесный устав.
– Да ладно, «не-по-ло-о-жено»! Как будто ты всегда делал только то, что положено. Ни за что не поверю, если не увижу своими глазами! Отпросись у них там. Хоть на галлюцинации!
– Отпросись… Тебе что здесь, урок физкультуры? Так бы тут все поотпрашивались!
В воздухе повисло молчание. И тут Сеня, сложив руки в молитвенном жесте, медленно сполз со скамейки на колени:
Роман-мистерика. Роман-фантазия. Роман-казус. Роман пронзительно смешной и отчаянно грустный, где все задом наперед… Можно ли назвать счастливой женщину, получившую доступ к закрытому знанию? Можно ли считать счастливицей Лору? Ведь теперь у нее есть Глаз, благодаря которому она видит то, что не видят другие. Глаз-пришелец, глаз-подруга, глаз-наперсник, глаз – хранитель вселенских знаний, посланный в мир с высокой миссией исправить несправедливость в ее судьбе и подарить бессмертие.А все началось вполне буднично: утро выдалось гнусным, душу мутило, голова немного болела с похмелья… Лора достала из холодильника бутылочку ледяного пива со слезой, сварила яйцо…И тут увидела его…
Когда-то она учила его искусству танца. И он был в нее влюблен, как может быть влюблен мальчик в свою учительницу. Потом их пути разошлись. Разве кто-то мог подумать, что детская любовь может стать единственной и на всю жизнь? Но Судьбе было угодно, чтобы они встретились вновь, в городе всех влюбленных — Париже — бывшая балерина и юный финансовый гений — встретились, чтобы больше не разлучаться. В кн. также: Глотающий Бритвы: повесть.
«Эта сладкая голая сволочь» – роман-трэш. В нем много крови и любви. Эротические скрепы прочно стягивают конструкцию, заложенную в СССР совместными усилиями КГБ, западных спецслужб и их не в меру сентиментальных сотрудников.Виртуозное (порой до виртуальности) владение крепежными и смазочными материалами позволило автору с пользой для читателя преодолеть время – от середины 70-х до начала третьего тысячелетия, и пространство – от Москвы до Парижа, от Лондона до Валлетты, от Лиссабона до... Отметим: автор романа – дама, хорошо известная в странах, упоминаемых на его страницах.Сказанного достаточно для восприятия книги, основанной на нереально-реальных событиях, которым автор была свидетелем и в которых принимала участие.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.