Такова шпионская жизнь - [11]

11

На рыночной площади было просто кафе и два кафе-мороженое. Дани пришел на 20 минут раньше, сел в полупустом кафе лицом к площади, заказал кофе, стакан холодной воды, достал из кармана небольшую книжечку стихов Бродского и расслабился. Дани родился и до 20 лет жил в Петербурге, прекрасно знал русский и любил Бродского. Кроме того, по каким-то ему самому не до конца понятным соображениям, он хотел продемонстрировать «им» — он и сам пока не знал, кто это «они» — свое российское происхождение. Потому что просто хорошее знание русского языка совершенно недостаточно для чтения Бродского. Будний день, ещё совсем светло, народу немного.

«Ого!» — Дани сам себе не поверил: за соседним столиком устроился дон Педро. Дани перевернул страницу, улыбнулся Бродскому и насторожился. Актер был только-только разгримирован и выглядел усталым и отрешенным. Скверно выглядел, опустошенно. Заказал салат, пиццу и зеленый чай, закрыл глаза; но не дремал, а всё время ерзал, устраивался поудобнее, еще удобнее. Открывал глаза, поднимал голову, смотрел по сторонам, но явно не очень понимал, что его окружает. Заметил Дани и насторожился. Встряхнулся, усмехнулся и вдруг пересел за столик Дани:

— Вам от меня что-то нужно? — спросил он без обиняков по-испански.

— Как вы догадались, что я говорю по-испански?

— Не знаю. Предпочитаете английский?

— Мой родной язык — русский. Но вы по-русски не говорите. А испанский, английский, немецкий — мне всё равно.

— Немецкий или идиш? — неожиданно спросил актер.

— К сожалению, немецкий.

— Почему «к сожалению»?

— Долгий разговор.

— А я не тороплюсь. — Актер показал знаком официанту, что пересел за другой столик. Дани задумался, покачал головой и сказал:

— Пожалуйста, не надо, не сейчас, не при первом знакомстве.

— Разве не вы разглядывали меня совсем недавно в самолете?

— Разве не вы… — Дани не пришлось продолжать, потому что дон Педро совершенно неожиданно раскрепощенно улыбнулся.

— Да бросьте притворяться. Я — действительно очень известный голливудский актер, ко всему привыкший. А вот вы — не поклонник, не похожи. Вы чьи стихи читаете, позвольте спросить?

— Иосифа Бродского…

— Вот-вот. Да ещё в оригинале, по-русски. Получается, что вы знаете 4 языка?

— Семь. Вы правы, я не поклонник. Простите — не просто поклонник, я — …

— Не надо, не продолжайте. Я давно это знаю и меня это не нервирует. Делайте свою работу. Если хотите о чем-то спросить — спрашивайте. Не стесняйтесь, я к любым интервью и любым вопросам привык. А если не готовы, не хотите, не решаетесь — я спрошу.

Хотя всё, казалось бы, шло по плану и полностью устраивало Дани — кроме того, что уже было восемь и ему надо было найти «то» кафе, — что-то в поведении актера настораживало. Дани решил продолжить и кивнул головой: «Спрашивайте!»

— Вы давно уехали из России? — Дани хотел было закрутить шарманку: как вы догадались, почему вы об этом спрашиваете и т. д., но понял логику умного собеседника и просто сказал:

— Очень давно. В 20 лет.

— Я поясню вопрос, а потом и просьбу. — И Петр Никодимыч, не танцуя вокруг да около, рассказал о своих наваждениях и попросил о помощи.

Дани задумался. Планом это не было предусмотрено, но отказаться сейчас — значило попросту всё порушить. Потянуть время?

— Я ведь уехал оттуда почти 20 лет назад. Не знаю… Сначала надо сценарий посмотреть… Не уверен, что я тот человек, который вам нужен.

Педрунчик вытащил из кармана свернутый в трубку сценарий и положил на стол:

— Всегда со мной. Что касается остальных возражений: большого выбора у меня нет. Вы не из мира кино, вас тут никто не знает — это хорошо. Вы тут при деле и очень может быть, что ваше дело — это я. Вот и хорошо, совместите ваше «дело» с помощью мне и моему Петру Никодимычу. — Актер засмеялся, увидев, что Дани удивлённо поднял брови, и пояснил: — Так зовут моего героя.

Отказаться — порушить всё. Согласиться — полностью менять план работы на ближайшие дни и недели. И тут актер опять опередил Дани:

— Вот мой телефон. Посоветуйтесь со своими коллегами, вы ведь здесь не в одиночестве. Времени на размышление мало: завтра свободный день, послезавтра опять начинается каторга. Да, дорогой мой любитель Бродского, который помог мне вас понять, актер кино — это хорошая, дорогая, любимая, но очень тяжелая работа и не каждому она по плечу. Звоните в любом случае, только очень коротко: да или нет. Остальное при встрече… А вот и мой ужин. Идите, идите.

Дани хотел что-то сказать, объяснить, но понял, что его переиграли, весело засмеялся и ушел, не прощаясь. Разумеется, в назначенном месте он никого не нашел. Лола и «другие» увидели, поняли и неторопливо разошлись по городу.

* * *

Дани допоздна бродил по рано уснувшему городу, пытаясь построить план дальнейшей работы, но у него ничего не получалось. Хребет старого плана, выданного в приказном порядке начальством и согласованного со всеми участниками операции, сломан. Реанимировать его будет очень трудно, проще разработать новый план. А потом ознакомить, согласовать, уточнить… И при всём том Дани не чувствовал себя виноватым. Ошибки не было. Противник оказался умнее и опытнее, чем предполагали аналитики. У Дани, который был отнюдь не новичок в разведке, была сильно развита интуиция, и она шепотом подсказывала: «Актер — не противник. Он — соперник, или даже коллега.» «Ну, и что теперь делать?» — мысленно спрашивал Дани. «Срочно связаться с аналитиками, у которых сходятся все ниточки. Новые условия работы — новый план. Иначе неизбежен провал за провалом». «Легко тебе так рассуждать, госпожа Интуиция,» — отвечал сам себе Дани. — «А у меня даже связи с центром нет…»