Такое короткое лето - [53]

— Ты видел, как плещется рыба в здешнем пруду? — спросил он. — Это карп. У нас в Балатоне тоже много карпов.

Ласло говорил чуть заплетающимся языком, он уже немного захмелел. Окинув взглядом танцующих, он подвинулся на скамейке, положил руку мне на плечо и сказал:

— Но вы, русские, не умеете готовить рыбу. Я однажды был у вас на Волге и ел уху. Ее варили из осетра, судака и кого-то еще. Все было слишком жирно и невкусно. Настоящая уха — это халасли. Если бы у меня был карп, я бы угостил тебя ей. Это объедение. — Ласло сложил пальцы в щепоть и поцеловал их. — Завтра утром мы с Мареком наловим карпов.

Музыка кончилась, танцующие подошли к столу. Марек налил вина себе и Маше и, не обращая на меня внимания, предложил ей выпить «на приятельство». Он жадно, большими глотками выпил свое вино, Маша к фужеру не притронулась. Снова заиграла музыка и Марек опять потянул Машу танцевать. Она посмотрела на меня, но я вновь только пожал плечами. Когда они проходили мимо нас с Фаркашем, я услышал, как Марек говорил:

— Я всегда думал, что самые красивые девушки живут только в Польше. Теперь я понял, что ошибался.

После очередного танца Марек выпил очередной фужер, благо вино на столе было в неограниченном количестве. Затем взял Машу за пальцы и начал жадно целовать сначала ладонь, потом всю руку от запястья до локтя. Маша попыталась вывернуться, но ей это не удалось и тогда она испуганно вскрикнула:

— Иван!

Я поднялся из-за стола. Марек посмотрел на меня вытаращенными глазами, словно я неожиданно вырос перед ним из-под земли, и отпустил руку Маши.

— После выпивки поляки всегда слишком любвеобильны, — сказала подошедшая ко мне Зденка. — Простим его. Он пишет хорошие книги.

— Это правда, — сказал Марек и поцеловал руку Зденке. Она не противилась.

После этого Марек больше не танцевал с Машей. Сначала с ней танцевал я, потом ее пригласил Поспишил, другие чехи, Ласло Фаркаш. Маша была нарасхват и ей нравилось чувствовать себя звездой бала. Она раскраснелась, глаза блестели, улыбка не сходила с ее лица. Маша готова была поделиться своим счастьем со всеми.

В отель мы пошли, когда уже начали валиться с ног от вина и усталости. Я раскрыл настежь окно нашей комнаты, которая тут же наполнилась прохладным и немного влажным горным воздухом. Между окном и горой, нависшей над гостиничным зданием, виднелся кусочек чистого ночного неба. Несколько крупных немигающих звезд смотрели на нас из холодного космоса. Чуть слышно шумели верхушки сосен на склоне горы. На берегу пруда сонно крикнула одинокая ночная птица. Маша села на подоконник, опершись спиной о край стены. Я подошел к ней и положил руку на плечо. Она потерлась о нее щекой и, легко вздохнув, замерла. С неба сорвалась звезда и, прочертив тонкую светящуюся линию, скрылась за верхушкой горы.

— Поцелуй меня, — шепотом сказала Маша.

Я наклонился и поцеловал ее в губы. Она обняла меня за шею и поцеловала ответным жарким поцелуем. Потом прошептала:

— Скажи мне что-нибудь.

— Я тебя люблю, — сказал я, наклонившись к ее уху.

— Правда?

— Очень, — сказал я.

— Мне с тобой так спокойно. — Она взяла мои ладони и прижала к своим щекам. — Ты подарил мне новую жизнь.

— Это не жизнь, — сказал я. — Это всего лишь миг. Он может больше не повториться.

— Ты будешь писать хорошие книги. — Она осторожно поцеловала мою ладонь. — Что сделать, чтобы ты их писал. Ты хочешь этого?

С неба сорвалась новая звезда и прочертила в темноте очередную белую линию. Маша проводила ее взглядом и спросила:

— Ты загадал желание? Когда падает звезда, надо загадать желание.

Я молча кивнул.

— Не говори мне о нем. Скажешь, когда вернемся в Москву. Хорошо?

— Хорошо, — ответил я.

Утром за завтраком не оказалось Марека с Фаркашем. Они появились с двумя огромными карпами в руках, когда мы уже допивали кофе. Как выяснилось, Марек еще с вечера договорился о рыбалке с поваром и тот дал ему свою удочку. На пруд они с Фаркашем отправились на рассвете и просидели там не зря. Карпы отливали крупной, величиной с полтинник, золотистой чешуей, каждый из них весил не менее двух килограммов. Марек чувствовал себя героем. Официант тут же принес ему кофе, но он попросил еще фужер вина. Выпив вино, Марек пододвинулся ко мне и сказал:

— Прости, Иван, я вчера был не совсем галантным.

— Я этого не заметил, — сказал я.

— Ты настоящий джентльмен, — произнес Марек, поцеловал руку Маше и отодвинулся на свое место.

После завтрака деловые партнеры Поспишила попрощались с нами и уехали. Марек с Фаркашем пошли на кухню выведать у повара кое-какие кулинарные секреты. За столом остались мы с Машей и Поспишил со Зденкой и двумя чешскими писателями. Я понял, что это было не случайно.

— Как вы относитесь к переменам в своей стране? — спросил меня Поспишил.

— Они сделали нашу жизнь хуже, — сказал я.

— Почему? — Поспишил внимательно посмотрел на меня.

— Мы перестали быть единым народом.

— Вы имеете в виду распад государства?

— И это тоже. Я не хочу говорить о мусульманских республиках, но то, что славяне, общей матерью которых была киевская Русь, разделились на три отдельных государства, очень плохо. Миллионы русских оказались во враждебной среде в Казахстане и Прибалтике.