Такие дела - [15]
- Да.
- Сумеешь убедить своего вождя, что остальное ухудшит ситуацию, а не улучшит ее? Объяснить ему, чтобы не горячился, не зная броду?
- Наверно...
- Езжай себе с богом.
Уехал бандит Олег парламентером к бандитскому начальнику Мамеду, а мы остались ждать. Артур через пять минут решил схитрить: напрягся, чтобы стол клювом не долбить, но я заранее догадывался о военных хитростях такого рода, попросту ладонь на лоб, чуть вбок и затылком об сейф. Еще через пять минут Артур уже не хитрил, видимо, не успел освоиться с новыми затылочными ощущениями, а еще через пять минут он сомлел и время потекло для него незаметно. Чего нельзя было сказать о его "сменщике", о Тофике...
Бандитское ремесло - опасная для здоровья вещь, немногие из рядовых бандитов могут похвастать десятилетним трудовым стажем: большинство гибнут в разборках и от неправедного образа жизни: с перепою, в автокатастрофах, от наркотиков; многие по слабости здоровья вынуждены расстаться с романтикой перестрелок и ночных кабаков и зарабатывают на жизнь в метро, взирая на суету честной жизни из инвалидных колясок, многие вдруг, с запоздалыми сожалениями обнаруживают, что за колючей проволокой их заслуги и авторитет, мягко говоря, не ценятся и хорошо бы сделать так, чтобы братва на воле не ведала, какое место в иерархии ИТУ они занимают... Лишь некоторые, немногие, из ста - двое-трое, с возрастом не пропадают, а выходят в "люди", становятся "авторитетами", нелегальными, как какой-нибудь Мансур (ныне покойный), полулегальными, типа Отара К. (тоже покойного), либо совсем уже легального, как этот... умолчим кто, ведь он и ему подобные пока еще живы и судебным решением из честных людей не исключены. Но я лично смотрю за прессой и с оптимизмом жду, пока судебная Немезида поглядит и в сторону горы Олимп...
Нельзя сказать, что в бандиты идут одни лишь трусливые подонки или шакалы, как нельзя делать из них кинематографических рыцарей без страха и упрека и робин гудов, грабящих богатых и помогающих бедным. Всякие попадаются - и трусы, и герои, идущие на пулю в полный рост, умных, правда, немного среди них... И не с голодухи они в вымогатели настрополились, не за куском черствого хлеба для больной мамы и голодных сестренок, знали, куда и зачем лезут.
Наши "гости" скорее всего и до нас попадали в переделки, наверное, и держались достойно, с мандражом в коленках, но без отступлений... Однако это происходило, когда они были подготовлены к событиям: скажем, едут на бандитскую стрелку и не знают, что там впереди - мочилово со смертями или мир и праздничный пир по этому поводу; не знают, но едут и в руках оружие, и пульс сто пятьдесят в минуту. А тут прикатили размяться, да проветриться, да лохов щекотнуть, а "попали в непонятки": их, оказывается, знают, их не боятся и демонстративно "припускают", гнут... Вот и заробели...
Артур, если и очнулся, то никак этого не показывает, а у Тофика глаза уже в кучу, гонор испарился и только знай себе гундосит-шепелявит разбитой ряхой: "Пацаны, хватит, хорош, ну хватит, не надо бо... ойбмма-а!..." Бандита Юру колотит крупная дрожь, он чувствует, что сейчас его смена будет, ему в забой идти, лицом к столу, след в след Артуру и Тофику... Если бы сразу измолотили, хоть палкой, хоть ногами - все равно не так страшно. А вот когда методично, предсказуемо, больно, унизительно - хряк мордой в стол, бамс - затылком в сейф...
Телефон звяк-звяк, я трубочку беру.
- Ага, понял.
Кладу трубочку. Все в порядке, наши наблюдатели на рынке - где их бандитское гнездо с Мамедом в нем - сообщили, что посланец, который Олег Михальчук, доехал, зашел, теперь вышел, один, папка в руках, сел, поехал...
- Ну, Юра, - смотрю на часы, - тут уж как тебе повезет, пора бы менять Тофика, а Олег все не едет. Даю тебе пять льготных минут, если успеет Олег - обойдешься и без отсчета, а не успеет... - руками сокрушенно развожу: вроде бы жалко мне Юру, да ничего не могу поделать. А сам про себя я решил не портить ему физиономию. Расчет простой: Тофик с Артуром - кавказцы, Юра и Олегом - славяне. В обычной жизни, в делах и в быту мне начхать - татарин или узбек передо мной, еврей или немец. Но здесь - каждый фактор надо принять во внимание, каждую мелочь учесть, которая для других, быть может, вовсе и не мелочь. Этих - отметелили знатно, тех - пальцем, считай, не тронули (легкий бланш Олегу - не в счет). Потом, когда пройдут ближайшие ажиотажные часы и они смогут спокойно оглядеться, подобная избирательность неминуемо будет отмечена, породит подозрения и раздоры, проявит недовольных. Почему меня били, а тебя нет? А? Струсил, продался?.. Предал!?.. Тут уж к гадалке не ходи - оскалятся друг на дружку, зашипят, бандиты - гнилой народец, а "пятый пункт" - дело деликатное, тоньше чем Восток. Они нам теперь враги, Мамедово войско? Враги. Если есть возможность посеять семена розни, раздора среди врагов - никогда нельзя упускать такой возможности. И почву взрыхлить - это уж непременно, только не ленись, шевелись да придумывай. Не мы, как говорится, так дети наши дождутся урожая...
Услышал я скрип входной двери, поглядел на часы... На Юру посмотрел он глаза выпучил, головой трясет и словно бы блеет тихонечко: "н-не-е-ет..."
«Воспитан рыцарем» – первый роман о Древнем Мире из эпопеи ХВАК.Представьте себе Древний Мир, населяющий Землю сто пятьдесят лет назад, в мезозое, и живущий по своим сказочным законам. В этом мире есть место всему: героям, злодеям, богам, тироннозаврам, схваткам на мечах… В Древнем Мире жизнь полна опасностей, и люди там – под стать Древнему миру богатыри и герои, буйные, благородные, странные, бесшабашные, мудрые среди которых самые загадочные – Хвак и Зиэль.К Древнему Миру подступают Морево, неведомая угроза, способная уничтожить все живое и разумное, кому как не героям ее остановить?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман завершен. Я хотел, чтобы роман вышел необычным, но чтобы необычность его проступала перед читателем постепенно. Я надеюсь, что роман вышел захватывающим, но он — не фэнтези и не боевик. Название романа — великое дело. Для этого романа я искал его года два. И придумал, и удивлен, насколько хорошо оно подходит. «СУТЬ ОСТРОВА» — вот его название. Роман состоит из двух равных частей, каждая из которых имеет свое подназвание. Первая часть: «Суть острова» Вторая часть: «Суть острова» В первом случае слово «суть» существительное, во втором — глагол множественной формы (суть = имеют место быть), в первом случае слово «острова» — существительное единственного числа в родительном падеже, во втором — «острова» — существительное множественного числа в именительном падеже.
Жажда войны и жажда власти — вот главные силы, определяющие всю жизнь, весь уклад Империи.Империя же — центр Древнего Мира, сердце его. Так называемое Морево, конец света, долго подкрадывалось к Древнему Миру — и вот хлынуло на просторы Империи, дабы стереть с лица земли всех ее обитателей.Но обитатели эти — люди, звери, демоны — вовсе не желают сдаваться и принимают бой с жутким безглазым воинством, потому что привыкли к битвам, потому что сражения — это то, чем испокон веков живет и дышит Империя.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.