Такая разная Блу (ЛП) - [4]

— Итак, у вас есть какая-то история. И я хочу узнать её. Я хочу узнать ВАШУ историю. Я хочу узнать вас. Поэтому в оставшееся время я попрошу вас написать её. Не старайтесь сделать все идеально. Мне не нужны витиеватые предложения и сложные слова. Пишите правдиво. Пишите так, как чувствуете, и только то, что считаете нужным. Я соберу работы в конце урока.

Заскрипели стулья, задвигались молнии на рюкзаках, класс наполнился недовольным бормотанием. Я же склонилась над своим бланком. Нежно погладив белую поверхность, я представляла, как на ней появляются голубые горизонтальные линии, тянущиеся от кончиков моих пальцев. Мне нравилось прикасаться к бумаге, ощущая кожей её невероятную гладкость, и посему я не видела смысла в том, чтобы марать её никому не нужными каракулями. Положив голову на парту, я прислонилась щекой к чистому листу и глубоко вздохнула. Бумага пахла чистотой с тонкой ноткой древесных опилок. Я позволила себе вдоволь насладиться этим ароматом, представляя, что бумага под моей щекой покрыта красивой резьбой и что я любовно поглаживаю её, касаясь каждой выемки и каждого изгиба. Было бы преступлением осквернить ее. Так же, как было бы преступлением испортить прекрасный чистый лист. Подумав так, я выпрямилась и вновь посмотрела на бланк. Мне не хотелось рассказывать свою историю. Хотя Джимми говорил, что если хочешь что-то понять, нужно узнать все об этом предмете. Но в ту минуту он говорил о дроздах…

Джимми любил птиц. У него был талант к резьбе по дереву, но его настоящей страстью всегда были птицы. У него имелся бинокль, с которым он обычно забирался куда-нибудь повыше и наблюдал за пернатыми, описывая все, что видит. Джимми говорил, что птицы — это посланники и что, если присмотреться к ним повнимательнее, можно многое узнать. Например, о перемене ветра, надвигающемся урагане или изменениях температуры. По его словам, птицы умели даже предсказывать опасность.

Когда я была маленькой, Джимми частенько брал меня с собой. Но наблюдение за птицами для такого активного ребенка, как я, было крайне сложным и скучным занятием. Поэтому, когда я подросла, Джимми стал совершать свои вылазки самостоятельно, оставляя меня одну в нашем лагере. Мне же больше по душе была резьба по дереву.

Мне было семь или восемь, когда я впервые узнала о пристрастии Джимми к птицам. Мы были на юге Юты. Я запомнила, потому что Джимми тогда сказал:

— Интересно, что он делает в этих краях? — Он замер в удивлении, уставившись на невысокую сосну. Проследив за его взглядом, я заметила среди ветвей крохотную черную птичку. Я не увидела в ней ничего особенного. Это была просто птица угольно-черного цвета. В ней не было ничего, вызывающего восхищения.

— Подумать только, это же евразийский дрозд. Таких не встретишь в Северной Америке. Вот это да, — бормотал Джимми, наблюдая за птицей в свой бинокль. — Он улетел так далеко от дома… или, может, сбежал, откуда-то поблизости?

Я тоже перешла на шепот, боясь спугнуть птицу, отчего-то вызвавшую в Джимми столько восхищения.

— А где обычно водятся дрозды?

— В Европе, Азии, Северной Африке, — объяснил Джимми, не отрываясь от желторотой птички. — А еще в Австралии или Новой Зеландии.

— А как ты понял, что это самец?

— Потому что у самок нет таких глянцевых черных перьев. Они не настолько красивы.

Дрозд вполне осознанно посмотрел на нас своими маленькими желтыми глазками. После чего без лишней суеты расправил крылья и улетел. Джимми следил за его полетом до тех пор, пока птица не скрылась из виду.

— Его крылья такие же черные, как твои волосы, — сказал Джимми, наконец отворачиваясь от птицы, встреча с которой так разнообразила наше утро. — Может, и ты точно такая маленькая птичка, улетевшая далеко-далеко от дома.

Я взглянула на наш фургон, стоящий среди деревьев.

— Но мы не далеко от дома, Джимми, — удивленно произнесла я. Наш дом переезжал вместе с нами.

— Черные дрозды не приносят несчастья, как, например, вороны или другие птицы черного цвета. Но узнать их тайну не так-то просто. Они хотят, чтобы мы изучали их. Переняли их мудрость.

— И как же нам сделать это? — нахмурилась я, не понимая, что он имеет в виду.

— Для этого нам нужно узнать их историю.

— Но это же птица. Как я смогу узнать её историю? Она же не умеет говорить. — Как и любой ребенок, я восприняла его слова буквально. Было бы здорово, если бы дрозд рассказал мне свою историю. Он мог бы стать моим питомцем и рассказывать мне истории хоть каждый день. И я бы перестала просить об этом Джимми.

— Сначала ты должна понять, что именно хочешь знать. — Джимми посмотрел на меня сверху вниз. — Ты должна уметь слушать и наблюдать. И тогда ты обязательно узнаешь о нем все, что нужно. Ты начнешь понимать его. И он расскажет тебе свою историю.

Я взяла ручку и зажала её между пальцами.

«Однажды давным-давно…» — написала я, выбрав такое начало исключительно из желания выпендриться. Как будто моя история была сказкой. Улыбка тут же исчезла с моего лица.

«Однажды давным-давно… жил-был маленький дрозд, невольно выпавший из гнезда…» — продолжала я.

В моей голове тут же возник образ. Длинные черные волосы. Тонкие губы. Вот, пожалуй, и все, что я помнила о своей матери. Я дополнила тонкие губы вежливой улыбкой. И перед моими глазами встал совершенно другой образ — образ Джимми. Воспоминать о нем было еще больнее. Я направила свой внутренний взор на его руки. Вот его смуглые, до боли знакомые руки держат рубанок, легко скользящий по деревянному бруску. Кудрявые стружки падают к его ногам, опускаясь рядом со мной, на пол. Стружки витают в воздухе, и я закрываю глаза, представляя, что это маленькие феи кружат вокруг меня, вовлекая в свою веселую игру. Мне нравилось вспоминать об этом. И о том, как Джимми держал мои маленькие ручки в своих, помогая снимать толстую кору со старого ствола. Он говорил о том, что в этом деле нужно быть очень аккуратным. И всякий раз, когда я вспоминаю о его тихом размеренном голосе, я позволяю себе вернуться обратно во времени, в день, когда нашла ветку мескитового дерева