Такая работа. Задержать на рассвете - [8]

Мальчики из этого дома испокон веков ходили в беретах, а девочки — в капорах, как на иллюстрациях к книгам Диккенса. Они всегда спешили: в музыкальные школы, на уроки английского языка, рисования, художественной гимнастики.

Игорь Ратанов тоже отходил свое с нотной папкой и взялся за этюдник, когда в их класс перевели и посадили с ним за одну парту вихрастого сероглазого крепыша, первого силача и футболиста Андрюшу Мартынова.

Этюдник был заброшен вместе с нотной папкой. Друзья увлекались футболом и боксом. Родители Ратанова ходили в школу, звонили директору — ничего не помогло. Игорь Ратанов являлся домой в синяках и ссадинах. Однажды отец Мартынова, работавший тогда в Прокуратуре Союза, провел их в Музей криминалистики, на Петровку. Судьба Ратанова решилась. После девятого класса он стал командиром оперативного комсомольского отряда, а через год оба сдали экзамены на юрфак.

Так в семье профессора-терапевта Владимира Иннокентьевича Ратанова появился оперуполномоченный уголовного розыска, а позднее начальник отделения розыска Игорь Владимирович Ратанов.

Он никогда не думал, что так сложно быть руководителем коллектива: люди приносили с собой на работу свои волнения и заботы — о больном сыне, о жилплощади, о дровах. Некоторым женам не нравился суровый режим работы их мужей. Кто-то кого-то недолюбливал. Кто-то радовался его промахам, как будто у Ратанова было свое, отдельное от общего дело. Нужно было помнить, что при всем хорошем, что есть у каждого, кто-то не в меру вспыльчив, а кто-то обидчив. И нужно было, считаясь и не считаясь со всем этим, быть готовым в любую минуту повести все отделение на дела не только трудные, но и опасные.

И Ратанов думал, что он не умеет этого, и потому старался быть таким, каким ему представлялся идеальный начальник уголовного розыска: бесстрастным, сдержанным, немногословным. Это вредило ему, и Мартынов много раз, оставшись с другом наедине, высмеивал его за это.

В отделе кадров долго спорили: удобно ли оставлять Мартынова в подчинении Ратанова? И Андрей первый доказал: удобно. Самого его на повышение не выдвигали; его веселый, неунывающий характер, увлечение футболом, по мнению некоторых, отдавали мальчишеством и легкомыслием.

Говорили в управлении, что, как все большие друзья, они любили одну девушку, которая предпочла Мартынова. Было это верно или нет, никто не знал, но Ратанов не был женат, и никто не помнил, чтобы он кем-нибудь увлекся. А такое в небольших городах, как известно, не остается незамеченным.

…Кроме Ратанова, к Ольге в этот день никто из товарищей Андрея не приходил. Тамулис с Барковым после совещания подошли к дому, постояли у подъезда и не зашли. Они знали, что Ольга не спит. Они знали, что она ни в чем их не упрекнет, а самим им нечего пока ей сказать. И еще. От шума мог проснуться маленький Игорешка и со сна крикнуть: «Папа!»

5

В дежурке Ратанову сказали, что его давно уже ждет Шальнов.

Заместитель Альгина майор Шальнов до отпуска приходил на работу раньше всех: он рано ложился спать и часто уже часов с пяти утра ворочался, пил воду и больше не мог заснуть. Тогда он не спеша одевался и пешком шел в отдел. Он здоровался с дежурным и поднимался к себе в кабинет. Там Шальнов перекладывал из сейфа на стол кипы бумаг, папок, каких-то тетрадей с цифрами, садился на стул и сидел. Беспокоили его мало: от рядовых сотрудников он был прочно отгорожен начальниками отделений, а от областного управления, находившегося в двух кварталах, — начальником горотдела. Когда Альгин уезжал на сессии исполкома, в горком, на различные совещания и комиссии, Шальнов тоже исчезал из отдела. Говорили, что во время этих кратковременных отлучек он пропускает по маленькой в буфете гарнизонного Дома офицеров.

За все это Шальнову объявляли замечания и выговоры в приказах и делали последние предупреждения. И тогда он брал у Ратанова розыскные дела, долго держал их у себя в сейфе и возвращал обратно с краткими резолюциями: «Пр. ускорить. В. Шальнов» и «Пр. переговорить. В. Шальнов». Однако докладывать ему никто не спешил, потому что Шальнов давно уже занимался исключительно подведением итогов, составлением всякого рода справок, и докладывать дела по нераскрытым преступлениям человеку, оторвавшемуся от повседневной работы оперативников, было неразумной потерей времени: посоветовать что-нибудь дельное он, как правило, не мог.

За последние годы оперативная работа сильно изменилась — навсегда пропали всякие медвежатники, клюквенники, голубятники, городушники. Исчезли многочисленные известные ему как свои пять пальцев грабительские группы. Преступлений стало совсем мало, а раскрывать их стало труднее.

И такая новая работа уже не нравилась Шальнову, и ему хотелось со временем перейти на какое-нибудь спокойное место в аппарате управления. Для этого нужно было лишь продержаться еще несколько лет на должности зама, четыре года проучиться в Высшей школе милиции, не лезть на рожон, не выскакивать с инициативой, беречь себя и не делать никаких глупостей.

Об этом он не раз думал, приходя на работу в семь часов утра и сидя за столом, заваленным бумагами.