Такая была работа - [6]

Он остановился возле цветущей яблони. Сорвал цветок и впервые за многие месяцы войны внимательно всмотрелся в него, в его белые с розовыми прожилками лепестки. Опять вспомнился горький, обиженный взгляд.

— О-лю-шка… — медленно и тихо прошептал Василий и тут же подумал: «Да что это со мной?»

С трудом дождался вечера. Беспокойно ныло сердце.

Как нарочно, в этот день было много всевозможных хлопот. Времени до вылета на задание оставалось ужасно мало. Приехало начальство, уточнялись варианты вылета, сбора группы по приземлении, легализации — чувствовалось, что какой-то из ближайших дней будет последним в их пребывании в Проскурове.

Наконец с трудом освободившись и наскоро поужинав, товарищи отправились по указанному адресу.

Небольшой домик стоял в глубине сада. Аромат цветущих яблонь и вишен распространялся далеко вокруг. По узкой тропке сквозь бело-розовое марево друзья приблизились к дому. Девушки сидели на крыльце.

Василий заметил, как подвинулась Оля, уступая ему место рядом с Наташей, заметил, как выжидающе взглянула на него Наташа, но сел… рядом с Ольгой Виктор удивленно потоптался на месте и подошел к Наташе. Она тут же встала и предложила:

— Пойдемте в комнату, здесь прохладно!

Василий крепко сжал руку Ольги и сказал твердо, глядя в глаза Виктору и Наташе:

— Мы останемся в саду,

Ольга испуганно вскинула на него ресницы, но осталась.

Василий увел её подальше от дома. Остановились около старой ветвистой яблони. Он обнял девушку за плечи, привлек к себе, и она покорно прижалась к нему. «Глупенькая», — счастливо, с нежностью подумал Василий. Он уже знал твёрдо, что не воспользуется этой её покорностью, не обидит даже словом. Ещё крепче обнял, тихо поглаживал её мягкие волосы. С той минуты, как взял за руку и повел за собой, эта девочка — за то, что шла за ним доверчиво, легко, не вынимая своей руки из его, — становилась ему всё дороже. И сейчас, чувствуя под руками её тонкие, острые плечи, он подумал: «Ей-то зачем было в этот ад идти?! Ждала бы меня дома…»

Он, несколько раз слетавший в тыл врага, хорошо знал, что приходится переживать там разведчикам. К тому же он — мужчина, «старый» солдат. А ей, девчонке, зачем судьбу испытывать?! Ведь всего семнадцать лет!…

Он продолжал гладить её волосы, лицо, заглядывал в глаза и, сам удивляясь вдруг пробудившейся в нём нежности, ласково касался губами её щек, губ. Ольга, смущенно загораясь непонятным ей волнением, неловко, неумело старалась высвободиться из его объятий.

— Что ты, Оля? — отстраняясь, спросил Василий.

Она ответила, не глядя на него:

— Наташа весь вечер… тебя ждала…

Он вспомнил слова Виктора, сказанные после кино, и горько усмехнулся:

— Она сказала тебе, чтобы ты осталась с Виктором?

— Да.

— Я пришел к тебе. К тебе пришел! Понимаешь?

Она как-то неловко кивнула и спрятала лицо у него на груди. Потом вдруг встрепенулась, снова заглянула в глаза ему, улыбнулась счастливо:

— Это правда?!

Луна пробилась сквозь густые ветви яблони, осветила нежное белое лицо и блестящие черные глаза.

— Я пришел к тебе! Навсегда!…

В соседнем саду кто-то тихо напевал, старательно выговаривая украинские слова, ему, так же тихо, вторил женский голос:

Ти не лякайся, що змерзнеш, лебеденько,

Тихо, нi вiру, нi хмар.

Я пригорну тебе до свого серденька,

А воно палке, як жар…

Щедро разбросав вокруг бело-розовое цветение, шла по городу весна. Пряное благоухание плыло над землей, проникало в дома, в затемненные окна. В этом безудержном цветении посреди сада двое молодых людей стояли словно зачарованные…

Сколько уж Василий перевидел всего за эти годы! Считал, что чувства его притуплены людским горем, зверствами фашистов, что пусто в сердце и жизнь уже ничем ни удивить, ни обрадовать не сможет. И вдруг такое в нём пробудилось!… Но глядит на Ольгу — и молчит. Разучился, видно, за войну ласковые слова говорить…

— Ну точно сам не свой сейчас, — признался после Виктору. — Смотрю на неё — не могу насмотреться!… Как полечу на задание — не представляю… И ничего такого вроде бы нет между нами, но что, что со мной творится — не пойму?! А главное — слов у меня, слов нет! Молчу как идиот… Да и что сказать? Что улетаем не позже как через неделю?… Но как подумаю, что расставаться придется!…

— Не девушка, а чистый омут! — грустно и серьезно сказал Виктор.

— Какой там «омут»?! Детство сплошное! Призналась, что уже была у неё любовь. В киноартиста влюбилась и открытки с его изображением пачками покупала… Но это ещё в школе у неё было, до войны…

Василий не мог забыть, как, попрощавшись с ним, медленно и нерешительно пошла Ольга домой. И тревожно ему стало за неё, поэтому разговорился с Виктором, чтобы отогнать эту тревогу. Но она не проходила.

Остановились у калитки, закурили.

— Виктор, может, что-то не так вышло, но у меня это очень… серьезно… — сказал Василий. — Очень!

Виктор посмотрел вверх, на небо — оно было чистое, бездонное, усыпанное яркими дрожащими звездами. Ответил сдержанно:

— Луны бы не было, когда полетим… Парашюты на голубом фоне очень хорошо просматриваются…

И ещё был вечер. Ясный, чистый. Предательская луна выставляла город как на ладони.