Такара - [27]

Кроме чуба и усов здоровяк слегка преобразился — униформа украсилась репейникоподобными семенами растений нового мира, кобура со служебным «Иж-71» уступила место более солидному стволу, на бычьей шее появился автомат Калашникова. Над всем этим великолепием сверкала лысая башка с намокшим и спутанным «оселедцем», а под мощными надбровными дугами бешено вращались глаза, расстреливая искрами ненависти крохотный пятачок с двумя палатками и четырьмя людьми. Обдав Мишку слезоточивым духом изрядных потняков, пришелец бесцеремонно откинул полог палатки, сунул ствол автомата сначала в одну, затем в другую и разочарованно взрыкнул.

Озирая окрестности, здоровяк набрал в легкие воздуха, словно собирался что-то спросить у людей, которых казалось бы не замечал в упор, но пока суть да дело, свирепые взгляды прояснили ситуацию и вопросы отпали сами собой.

— Мыкола! Бондарь! — Донеслось примерно из тех зарослей, откуда пару секунд выскочил бесцеремонный оккупант. Судя по интонациям и тембру голоса, там пасся такой же волколось с автоматом, если не страшнее. Может потому и не вылез? — улыбнулся своей шутке Мишка, не сводя настороженного взгляда с обернувшегося на зов ЧОПовца.

Помянув чью-то «крэв», вторженец небрежно опрокинул котелок с мясом дрофы и скрылся из глаз.

Ребята впали в ступор от подобного вторжения в их частную жизнь.

— Уф! Что это было?! — Опомнился Гаев.

— Аборт козлячий! — Вскипел Мишка, что не помешало ему снизить громкость до безопасного уровня.

— Не козлячий, хуже. Бендеровский. — Арсений ухватил себя за богатый русый вихор.

— Я испугалась. — По слогам и как-то отрешенно призналась Ирина.

— Ющероид! — Не унимался Мишка.

— Звероющер! — В Арсении проснулся биолог.

— Газокрад. Муйданщик. Хряк пропиндосский! — Сыпал как из пулемета Дорохин.

Тим жестом оборвал галдеж и сборы продолжились еще энергичнее.

Тим еще днем провел предварительную разведку подходов к бухточке, выбрав кратчайший маршрут от места их базирования. Чтобы не слишком светиться перед отплытием он слегка расчистил тропинку и пообрубал «лишние» ветки. Проверил дно, и остался доволен — твердый плотный песок вперемешку с гладко обкатанными водой небольшими камнями. И глубина почти сразу начинается — просто идеальный причал. Ко всем прочим достоинствам, это направление обезлюдело и не пользовалось популярностью у сборщиков хвороста. Восстанавливать биотуалеты местное человечество посчитало ниже своего достоинства, а здешние кусты идеально подошли на роль отхожего места и помойки.

Все же Тим решил чуток помочь ребятам и, взяв моток белой веревки, обнаруженной в числе прочих вещей в «Луазе», последовательно привязал ее по ходу устроенной еще днем тропинки. Получалось что-то вроде ориентира, который существенно облегчал перемещение в темноте, снижая вероятность выколоть глаз острым сучком или наступить на остатки жизнедеятельности. И хотя луна на светила вовсю, но под кронами деревьев это помогало слабо.

Так что теперь, с трудом шагая под грузом двух лодок и своего ружья, он еще раз убедился, что не даром потратил время. Идти было, скажем так, приемлемо. «Ай да Гаев, ай да сукин сын», мысленно похвалил себя Тим и тут же крепко стукнулся ногой о корень, предательски вылезший из земли на его пути. Чертыхнувшись, он продолжил путь уже чуть осторожней.

У озера сразу стало светлее. Лунный свет «работал» почти как электрический. «Хорошо, хоть дождь не пошел. Или того хуже — буря не началась, а то было бы веселье». Решил начать с большой лодки. Пока вытаскивал и расстилал ее на маленьком пляжике тускло поблескивающем в лунных лучах, появились ребята с первой партией вещей. Благо успели все вещи, как следует упаковать еще днем. Гаев не стал отвлекаться, но едва ребята скрылись в темноте, услышал тихий «ойк» Ирины, видимо девушка тоже познакомилась с предательским корнем.

Нащупав клапан, прикрутил шланг насоса и начал качать. Производить эти, в сущности, простейшие манипуляции в почти полной темноте было непривычно и, честно сказать, неудобно. Его так и подмывало воспользоваться маленьким фонариком, прихваченным с собой на всякий случай. Но он сдержался. Не стоит буквально «засвечиваться» раньше времени. Всего в сорока-пятидесяти метрах расположились те самые мужички, которые за лопатой приходили и к себе звали. Не нужно чтобы они разнюхали чего и как. Перед началом операции Тим тихонько прокрался поближе к их лагерю и убедился, что народ бодрствует, сидят, пьют, разговаривают, смотрят на огонь. Жаль, конечно, что не спят, но выбирать не приходится.

Так что теперь соблюдать строжайшие режимы свето- и шумо- маскировки следовало безукоризненно, он сам на этом и настоял. «Будем работать в полной тьме, в синей прохладной мгле, пам-пам» привязался знакомый мотивчик. Так, напевая, он и качал секцию за секцией. Времени это «форменное надувательство» заняло очень прилично, но все когда-нибудь заканчивается, и вот лодка со вставленными банками, полностью накачанная по холодку в тугую, ведь плыть предстояло всю ночь, так что бояться излишнего расширения от нагрева солнцем не имело смысла. Продев один конец условного якорного троса сквозь кольцо на корме лодки, накрепко привязал другой за ствол дерева и, разувшись, потихоньку стянул лодку на воду. Благодаря тому факту, что уже в метре от берега начиналась приличная глубина (никак не меньше одного метра — по пояс Тиму), лодка сразу вольготно закачалась на мелкой прибрежной волне. Чуть подтянув корму, так чтобы она почти касалась берега, и заново закрепив трос, занялся второй лодкой.