Так шли мы к победе - [168]

Мне припоминается в связи с этим случай, имевший место на стратегическом учении вскоре после войны. Один генерал принял решение немедленно перебросить общевойсковую армию на новое направление. Ну а раз решение принято, то штабы к назначенному времени ату армию «нарисовали» на карте уже в другом районе, поскольку для этого требовался лишь красный карандаш и минута времени. Покойный Константин Константинович Рокоссовский так был поражен невероятной «прыгучестью» армии, что лично проехал на газике весь лесисто-болотистый маршрут, который условно преодолела воображаемая армия. Оказалось, что даже он на машине и днем едва успел пройти это расстояние в установленное для армии время.

Так и в нашем случае. Легко красным карандашом нарисовать танковую армию к концу 5 октября где-нибудь далеко западнее реки Вирвите. Но к сожалению, условия, сложившиеся 5 октября 1944 года, не позволили его осуществить на деле. Ведь в первый день наступления мы только в полдень смогли двинуть разведывательные отряды. За ними последовал ввод главных сил стрелковых дивизий, подтягивание артиллерии, инженерных средств, сразу же отставших тылов. И все эти весьма сложные мероприятия осуществлялись на местности, расквашенной долгими осенними дождями. Не следует еще забывать, что октябрь не летний месяц — вечерело рано. И вот если все это наши критики взвесят тщательно, то иначе оценят упомянутый эпизод.

Итак, войска остановились на достигнутых рубежах, чтобы привести себя в порядок, пополниться горючим и боеприпасами и с рассветом двинуться дальше. А командиры соединений и частей выслали вперед разведку и передовые отряды, чтобы держать противника в напряжении.

Мы стали подводить итоги. Войска 6-й гвардейской и 43-й армий успели углубиться в расположение противника от 14 до 17 километров и расширить фронт прорыва до 76 километров. Они закрепились на линии населенных пунктов Папиле, Рудышки, Тришкяй, Юзефов, Смильги.

В районе города Тришкяй соединениям 6-й гвардейской удалось подойти попосредственно ко второй оборонительной полосе. Более скромные результаты были у генерала П. Г. Чанчибадзе, сообщившего, что его войсками полностью прорвана первая оборонительная полоса на 18-километровом участке. Передовые дивизии углубились в оборону противника на 7 километров. И по-прежнему в авангарде наступала 16-я Литовская стрелковая дивизия. Ее 249-му стрелковому полку удалось с ходу форсировать реку Крожента и оседлать шоссе Шяуляй Кельме. Вечером офицеры штаба фронта для доклада в Москву подсчитали, что за первый день освобождено 250 населенных пунктов.

Меня очень волновала мысль: какие меры предпримет Шернер на следующий день? Но полковник А, А. Хлебов, увлекшись опросом многочисленных пленных, сумел лишь перечислить разрозненные факты, собранные разведкой за день. Судя по донесениям авиаторов, которые подтвердили выдвижение танковых колонн севернее участка прорыва, на следующий день Шернер мог подтянуть две-три танковые дивизии. Показания некоторых пленных, доставленных в штаб фронта, весьма меня заинтересовали. Обер-лейтенант, захваченный на пути из штаба 40-го танкового корпуса, заявил, что командир его дивизии был предупрежден 4 октября о том, что русские недели через две, возможно, предпримут наступление. Поэтому ни у кого и мысли не было, что, как выразился пленный, «меч уже занесен и на следующий день неотвратимо обрушится на наши головы».

Получив первые донесения из штабов дивизий о начале нашего наступления в районе Шяуляя, начальник штаба 40-го танкового корпуса доложил об этом в штаб группы армий «Север», но там не поверили, что советские войска успели подготовить крупное наступление, и расценили его как бои местного значения.

…Эта ночь прошла без отдыха. Высланный генералом И. М. Чистяковым от 19-го танкового корпуса усиленный 3-й мотострелковый батальон 26-й мотострелковой бригады под командованием майора Г. И. Писарева в 3 часа ночи внезапно атаковал противника. Несмотря на беспорядочный, но плотный огонь гитлеровцев, отряд форсировал реку и захватил переправу. Фашистское командование бросило против него охранный полк. Отразив несколько атак, отряд все-таки удержал плацдарм до подхода главных сил корпуса.

В ту же ночь генерал П. Г. Чанчибадзе решил подготовить благоприятные условия для штурма Кельме. Он выслал несколько отрядов для захвата наиболее важных объектов на подступах к городу. Один из отрядов 13-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. И. Лопатина должен был захватить мост через реку Крожента. 50 стрелков и 6 танков под общим командованием лейтенанта Д. О. Яремчука ночью внезапно ворвались в расположение противника в 800 метрах юго-восточнее города. В ожесточенном бою гвардейцы захватили две противотанковые батареи, прикрывавшие мост. 20 автоматчиков на двух танках стремительно прорвались к 100-тонному железобетонному мосту. Завязалась горячая схватка с охраной, в составе которой были и саперы, подготовившие мост к взрыву. Каждую секунду он мог взлететь в воздух.

Так и случилось бы, не окажись в числе автоматчиков сорокашестилетний участник гражданской войны сапер Артем Михайлович Плысенко о четырьмя юными товарищами. Пока шел бой с охраной, они рассыпались по мосту с щелью обезвреживания взрывчатки. Плысенко удалось буквально на мгновение упредить взрыв. А в это время два танка под командованием лейтенанта В. В. Князева, проскочив мост, врезались в ночной тьме в колонну артиллерии, спешившую улизнуть в тыл. Они так старательно проутюжили дорогу, что на ней осталось лишь 5 искореженных тягачей и 9 пушек, 4 миномета, 4 зенитные установки и около 50 трупов. Д. О. Яремчук, А. М. Плысенко и В. В. Князев удостоились звания Героя Советского Союза.