Так получается… - [11]

Женщина, особенно чувственная, выбирает того, от кого исходит эротическая аура и кто ведет себя определенным образом. Это природный механизм естественного отбора. В ответ на ауру, биохимию и поведение сильного мужчины – альфа-самца в природе – женщины возбуждаются и хотят его. В природе все очень гармонично, никакого насилия. Самки действительно хотят альфа-самца. Они буквально начинают течь в его присутствии, им хочется секса, быть ближе к нему. Им нравится не просто секс, а именно это соитие, способное почувствовать что-то особенное и получить хорошее потомство. Вероятно, особое сексуальное поле, возникшее совсем недавно в нашем воине, заставило молодую и весьма страстную женщину захотеть его немедля, оставив позади все страхи и опасения. Женщины запрограммированы самой природой желать и иметь сильного самца. Это их природное предназначение.

Природа не признает интеллекта, сомнений и нерешительности, она управляет нами через наши инстинкты, эмоции и желания.

Полученное наслаждение, чувство сопричастности к чему-то греховному, но почти божественному, и стремление снова пройти через рискованную адюльтерную остроту желания обоих любовников, заставляло магнитофон «ломаться» еще пару раз, когда майор уезжал в командировку или заступал на сутки дежурным по полку.

Не единой службой жив солдат.

Глава пятая

Так подучилось, что по долгу службы Григорию надо было ехать в один из городов на западе страны. По прибытию в тамошнюю часть у него благополучно образовалась свободная неделя. Частный дом Светланиной родни, где в это время она была на студенческих каникулах, находился на окраине столицы Украины. Меняя поезда, автобусы, он добрался до него к двум часам ночи и, не решившись никого будить, прикорнул на крылечке. Там его и обнаружил в шесть утра ее отец. Немного пожурили, но очень обрадовались, естественно, накрыли стол. Светка была поражена, ведь перед армией они, в общем, просто расстались, ничего друг другу не обещая. Ему нашли одежду ее брата, который был в экспедиции, и Григорий стал жить гражданской жизнью. Днем помогал по благоустройству дома и сада, они с будущим тестем строили гараж. Вечера и ночи проводили со Светланой. Она, как, оказалось, была влюбчивой, любившей общение девушкой, находилась в гуще студенческой жизни одного из вузов северной столицы, но до сих пор не знала интимной близости. Украинские дивно благоухающие ночи с долгим сидением на веранде положили конец обоюдному терпению и раскрепостили непреодолимое желание. Крепкие объятия. Короткие, как выстрел, произнесенные Светланой на высокой ноте: «Ах! Больно!..» и наступившее вскоре умиротворение. Никакого особого ощущения от того, что он был первым у этой женщины, к чему так стремятся и чем гордятся некоторые мужики, он не почувствовал, скорее всего, оттого, что ощущение наслаждения, уже полученное им от опытных женщин, не могло сравниться с, в общем-то, конечно, по своему значению не рядовым для этой пары, но в целом – вполне заурядным соитием.

Так они поженились физически. Будущая теща, узнав об этом от дочери, нашла повод, чтобы устроить праздничный ужин, приобщив его к отъезду Григория по месту службы.

Через пару месяцев после возвращения Григория из армии они поженились. Родили дочь. Прожили чуть более двух лет и без претензий друг к другу разошлись.

В одном из экспедиционных сезонов у Григория в голове, наряду с другими мелодиями бардов, чаще всего крутилась песня одного барда-геолога про то, как «женам надоели расставанья… другие мужчины уводят их туда, где суета. А я иду ничуть не утомленный, брезентом от случайностей прикрыт». В той ситуации главным было не то, что женам надоело, и что их уводят, а та независимость и свобода, с которой Григория манил «огонь болот зеленый», а путь ему был всегда открыт. Вскоре после возвращения он понял, что эти фразы застревали в его мозгу неспроста. В один из вечеров Светланы не было очень долго, около полуночи он решил пойти к ее подруге, чтобы встретить жену в ночи и проводить домой. По словам Светланы, они частенько засиживались по вечерам. Открывшая дверь хозяйка, сильно смутившись, не смогла скрыть своего волнения от Григория. На его телефонный звонок она была готова ответить, что Светлана у нее и скоро придет; на его приход тут явно не рассчитывали. Он понял, что жены в этой квартире нет, извинился и ушел. Светлана пришла ближе к часу ночи.

– Не страшно по ночам ходить?

– Да что тут бояться, две улицы перейти, – ответила она, имея в виду, что она шла от подруги. Они улеглись в постель.

– Ты где была так долго?

– Как где? У Греты.

– Я полчаса назад вернулся от нее…

Молчание… Минут через пять послышалось всхлипывание.

– Ты каково, паря, нюни распустила, – спросил он полустрого-полушутливо.

В ответ – рыдания и сквозь слезы:

– Гриша, дорогой, отпусти меня, ради Бога. Я полюбила другого.

– Математика?

– Да.

– Не пожалеешь?

– Не знаю.

Он встал, оделся и ушел в ночь. Сел на скамейке у драматического театра – они жили через полквартала от него. Закурил. Странно! Ему не было обидно, он вроде бы не был опечален. За дочку он не волновался, она была в очень надежных руках – у любящих ее до беспамятства бабушки и дедушки. Скорее всего, он не любил Светлану. Поженились они больше из-за того, что два года встречались до армии, что этого ждали все знавшие их приятели, одноклассники и сослуживцы. Не менее важно, вероятно, было и то, что они как бы дождались друг друга после армии. Пять лет знакомства и три года переписки тоже, вероятно, к чему-то обязывали.