Так откуда у нас взялись варяги? - [2]

   Наоборот, слово воробей — почти домашняя (domestica) птица в отличие от ворона–разбойника занимается хоть и наглым воровством, но без разбоя, убегом, вернее, улетом: «повадился вор–воробей в конопельку». И почти с нежностью: «старого воробья на мякине не проведешь». Но, мне все–таки надо приблизиться к казакам–разбойникам.

   Вот, например, пословица: «лучше воровать, чем торговать». Или: «кто чем торгует, тот тем и ворует». Заметьте, ведь не сказано же: лучше воровать, чем добывать, то есть производить. В те далекие времена торговля была почти то же самое, что ныне работа программиста или банковского служащего — редкая профессия. Ибо люди жили натуральным хозяйством и торговля для них была таким же редким событием как, например, празднование 300–летия Петербурга. А я доказал в других своих работах, что торговля, осуществляемая торговым племенем всегда соседствовала с разбоем этого же торгового племени. Поэтому вполне согласуется с логикой, что пословица нам попала от хазар. Тем более что вторая пословица прямо это подтверждает.

   В других своих работах я довольно четко разъяснил, что такое древнейшая игра в казаков–разбой­ников. А вот еще одна столь же древняя игра — игра в ворона, при которой «мать» прикрывает «детей», а «ворон» их хватает. Я думаю, что сия игра не от цыплят произошла, а — от людской жизненной ситуации.

   Или вот такие пословицы: «намерение соколье, а смелость воронья», «эта ворона нам не оборона», «вороне соколом не бывать». Проглядывает некая осторожность на грани подлости. Недаром старинный глагол «ворзыкать» — жадно и громко хлебать. Я бы сказал, по–воровски. Ибо слово «ворга» означает болотистую, кустарную лощину, по которой удобно пробираться тайно к месту совершения воровства во всех его выше изложенных смыслах.

   Вот и слова «вороп», «воропье» у В. Даля «переводится» как набег, налет, нападение, грабеж, разбой. И он не забывает даже привести в пример фамилию «Воро(ы)паев, к воропу относящееся». Я бы даже еще прибавил к этому еще одно древнее слово «пай», получилось бы воровство на паях, я бы даже сказал — «дружиной».

   Так. Рассмотрим, что можно было воровать как тайно, так и явно в те времена? Неужто липовые лапти или березовые туески? Нечего было воровать, вы ведь и сами прекрасно это понимаете. Людей воровать было можно, больше — ничего. И именно для этого у нас были специфические слова. В своей книге я подробно разъяснил, что казакам–разбойникам способствовали прарусские мужики, так как жили кланами по половому признаку. Не оттуда ли идет многозначительное слово «воровый», то есть проворный (тоже ведь с корнем «вор»), ловкий, поворотливый. И здесь же: «вор — изменник, разбойник. Отрепьев и Каин — воры». А «воровина» знаете, что такое? «Воровина — веревка, воровый, воровенный — веревочный, а воровье — веревочный товар», — пишет В. Даль. Уж не лапти же и туески связывать?

   Рассмотрим очень всем знакомое слово ворот в смысле воротник, например на пиджаке или пальто. Немедленно на ум приходит «объяснение», дескать ворот так назван потому, что он ныне всегда «отложной», то есть отворочен. Но, дело в том, что на холодной Руси сроду не было отложных воротников, а были только — стоячие. Вспомните хотя бы боярские шубы и тулупы. Значит, они никогда не отлагались, не «воротились», так как это было совсем незачем. Воротник и верхняя часть полы составляли одно целое и защищали зимой шею и даже лицо намного лучше, чем западноевропейские отложные воротники, сделанные для чистой красоты в теплую зиму. А если воротник, ворот — стоячие, то это очень удобная деталь одежды для поворачивания самих людей, куда следует. Недаром на Руси так много слов связано с действием, например, «взял за ворот и вышвырнул, скинул с крыльца, повернул к себе лицом» и так далее. То есть, ворот — это примерно как вожжи для лошади. Притом заметьте, человек, сзади схваченный за ворот крепкой рукой, становится совершенно беспомощным, можете на себе проверить, если с милиционерами не встречались. Это их любимый прием.

   Дальше должна была взыграть народная фантазия на предмет изобретения ворот, ворточки, ставшей форточкой и самого ворота как древнейшей лебедки. А вот слово ворошить, ворыхать, ворохать и сам ворох несомненно произошло позднее, когда воры с воровства людей переключились на вещи. Во–первых, ворошат в квартире, в доме, выбирая, что нужнее. Во–вторых, ворошат у себя в «малине», когда сортируют на то, что можно продать, а что — сейчас же выбросить. Не зря же мы изобрели столько слов с корнем вор, значит, оно в древности было у нас в широкой потребности, вернее «в осознанной необходимости».

   Вот, например, слово ворожебить, означающее по В. Далю «вражбить, ворог, враг», но враг лукавый, иначе бы не явились у нас слова «ворогуша — ворожея, злоумышленница, злодейка», а уж от этого промысла появились ворожение, ворожба, ворожка, ворожа. Но, у меня речь о первом этапе развития корня «вор». И связи его с «индоевропейской семьей языков».

   С этой целью приведу пример из Словаря Даля: «Броды есть бяху заворены ворами». Надо полагать, что Даль этот пример взял не из современных ему газет. И поэтому дает пояснение — «сваями». А я вот думаю, что он не прав насчет свай. Я думаю, что древний писатель написал бы на современном языке, что брод, то есть пеший переход через реку, хорошо был намечен палками- ворами, вбитыми в дно, чтоб не ошибиться, когда погонят по броду пленников. И я тут же вспомнил Коломну, на высоком левом берегу Оки в которой есть Девичье поле — ровная, безлесая, даже без кустарников равнина прямо на берегу Оки. И заметьте, в том месте, где через Оку и поныне есть брод. И заметьте, на исток реки Дон надо обязательно перебрести Оку и оказаться на правом берегу. Вот я и подумал, хорошо бы Оку в этом месте «бяху заворить ворами» еще лет 500 назад. Но, сегодня здесь же неподалеку есть два моста, почти рядом: железнодорожный и автомобильный, притом железнодорожный мост построен здесь одним из первых в России, так как магистраль Москва–Рязань имеет до сего дня левостороннее (английское) движение. Единственная в России.