Так они жили - [9]
— А вам, барышня, из чулана хочется? Да и то ведь вас на часы посадили, а не навек. Господи, дохну́ть бы только вольной-то волюшкой, а там бы хоть и умереть. Батюшки, что-то ступеньки заскрипели! Не идут ли? Давайте, барышня, салфетку-то… Я за дверь спрячусь. Если отворят, я и шмыгну, пока они к вам подойдут.
По коридору послышались шаги, и за дверью мелькнул огонек.
Аскитрея притаилась за дверью и, когда нянька с сальной свечкой в руках, а за ней экономка с ключами вошли в кладовую, девушка ловко шмыгнула за их спинами за дверь, так что никто не успел ее заметить, хотя экономка и повернулась, заслышав шорох.
— Ну что, насиделась? — заговорила нянька. Ну вот тебе, матушка, вышло от бабушки решение: свести тебя в детскую, дать чаю и поесть и оставить тебя там, а на глаза тебя сегодня принимать не хочет. Завтра, значит, попросишь прощения, и все это прикончится. Ну, слезай, слезай, сударушка!
И нянька помогла Жене слезть с подушек. Девочка щурилась от света и немножко пошатывалась, когда пошла за нянькой.
Экономка гремела ключами и ворчала:
— Ну вас, только подушки перекидали, убирай за вами.
Глава VII
Новое знакомство
Только что успели забыть приключение с портретом, как Женя опять провинилась совершенно неожиданным для себя образом.
После истории с портретом Женя приобрела большую популярность среди дворни.
— Барышня, идите-ка, что я вам покажу, — звал ее мальчик садовника и показывал ей то хорошенькое гнездышко, то куст красивых осенних цветов.
— Нате-ка яблочко, — говорил старший садовник.
— Барышня, Женюшка, вам Антипыч лепешечку спек, — заявляла где-нибудь в уголке Аскитрея.
К ней шли с вопросами, с просьбами, насколько она могла в них помочь, и только экономка косилась на эту неподходящую дружбу «с холопами», считая себя гораздо выше их, так как была внучкой пономаря.
Но бабушке и она не ябедничала. Это происходило оттого, что ей не хотелось ссориться с нянюшкой, с которой она давно вела дружбу и нередко занимала у той по два, по три рубля.
Гриша и Надя, немного сконфуженные тем, что Женя напрасно пострадала, старались тоже ласковее относиться к сестре, словом — в детской восстановились мир и спокойствие. Женя чувствовала себя куда лучше, чем по приезде. Со старшими ей приходилось видеться реже. Погода установилась, и отец с матерью и с бабушкой часто уезжали в гости или принимали гостей, а при них детей в парадные комнаты не звали.
Однажды утром Женя отправилась с книжкой на берег озера, за садом, где у нее около купальни был любимый тенистый уголок, о существовании которого не знал Гриша и поэтому не мог туда явиться и мешать ей читать, приставая с разными играми.
Читать Женя очень любила, но ей редко удавалось достать новую книжку. Привезенные из Англии она успела выучить почти наизусть, а тратить деньги на книги, да еще детские, отец считал непозволительным мотовством.
Здесь же, у бабушки, она нашла целый склад старых рыцарских романов, сочинений Лажечникова, Ломоносова, Озерова и других и толстые тома сборника «Сто русских литераторов», где были такие чудесные рассказы и такие смешные картинки.
Никто не обращал внимания, что девочка целые дни сидит, уткнув нос в книгу, а нянька даже поощряла это, хвастаясь тем, что ее барышня «все в книжку смотрит».
Шкаф был не заперт, стоял в коридоре около чулана, где она когда-то сидела, и никто им не интересовался после того, как умер младший брат Сергея Григорьевича, тративший на книги все свои деньги.
Вот и сегодня, захватив с собой «Последнего Новика», начатого еще накануне, Женя приготовилась им наслаждаться в тиши, да еще с полным карманом яблок-скороспелок, которыми ее угостил садовник. И Женя читала с увлечением, не отрывая глаз от книги. Кругом было тихо и хорошо, как бывает в первые осенние дни.
Но вот где-то послышалось сперва тихое всхлипывание, а потом и громкий плач.
Девочка подняла голову и стала прислушиваться.
Плач был все назойливее и ближе. Наконец, на озеро из-за камней вынырнула с шумом стая гусей, потом — уток, и с громким кряканьем обе стаи поплыли по воде.
Плач на минуту прекратился. Заплаканный голосок кричал:
— Ну вас, окаянные, ути, ути, ути… Идите же, не отставать! Куда ты, желтобрюхий? — и слышно было, как в воду тяжело плюхнулся неповоротливый утенок.
Сперва все замолкло, потом снова раздался сперва тихий, назойливый, а затем и громкий плач с причитаниями.
Женя с удивлением прислушивалась, наконец встала и отправилась по тому направлению, откуда слышался голос.
Раздвинув кусты, она увидела девочку лет десяти-одиннадцати, лежащую ничком на траве, в стареньком домотканом сарафане, босую и в рваном платке. Лица ее не было видно, а худенькое тело все вздрагивало от рыданий.
— О чем вы плачете, девочка?
При первых звуках чужого голоса девочка испуганно вскочила и смотрела на Женю, вытаращив глаза, в которых виднелся такой страх, что Жене стало жутко.
Так может смотреть только маленький затравленный зверек, чувствуя себя во власти человека.
— О чем вы плачете? Кто вы? — повторила Женя вопрос как могла ласковее.
— Мы-то? Акулька. Птицу стерегу.
— О чем вы, Акуля, плачете?
— Мамку жалко! — и девочка снова залилась слезами.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.