Так не бывает - [90]

Он миновал холл с наряженной ёлкой, длинный коридор с рядом одинаковых и запертых дверей. Одна была приоткрыта. В самом конце. Он остановился, прислушиваясь. Из кабинета доносился мужской, прокуренный голос. Ледяной и жестокий. В проёме появилась немолодая рука с тёмной сигарой. Исчерченная морщинами и лишённая мизинца. В памяти всплыли картинки давней аварии.

Разбитое лобовое стекло… Окровавленный отец за рулём… Ещё живой… Скрип искорёженной двери… Чья-то рука в перчатке с «пустым пальцем»… Резкий, заполнивший салон машины запах, который преследовал Алекса всю жизнь. Чёрное дуло у головы отца… И хлопок, будто лопнул пакет кефира…

Алекс вытер выступивший на лбу пот и толкнул дверь. Та с размаху стукнулась о стену. Человек, сидящий в кресле, выронил сигару и резко обернулся. На Алекса смотрели серые глаза человека, убившего его родителей. Человека, которого Алекс искал долгие четырнадцать лет. В один миг лёд в непроницаемом взгляде растаял, уступая место дикому, первобытному ужасу. Старик схватился за горло.

— Ты? — прохрипел он. — Не может быть…

Алекс не ответил. Поднял пистолет.

— Ты что, сынок? — старик попытался встать, но не смог. — За что?..

Стиснув зубы и сдерживая горячую ненависть, подтачивающую изнутри, Алекс вынул из внутреннего кармана чёрно-белое фото родителей и положил на стол перед седовласым стариком.

— За них, — выдохнул он.

Взглянув на снимок, старик совсем сдал. Исчезли последние признаки человечности. Мерзкая гримаса перекосила морщинистое лицо.

— Ублюдок всё-таки выжил и явился сюда, чтобы отомстить? — и рассмеялся. Хрипло и жестоко. — Кишка тонка! Ты же, как твой папаша — трус и слюнтяй. Ну, давай стреляй. Ну… — старик поднялся, смял фото и посмотрел на Алекса. Что он там увидел, известно ему одному. Но он весь сжался, сразу стал никчёмным.

Алекс усмехнулся, опустив пистолет. Страха не осталось, потому что некого было бояться. Ненависть тоже отпустила Алекса из многолетних объятий. Ему больше не нужно было мстить. Жизнь давно рассчиталась за него, отняв у старого, одинокого академика самое дорогое — власть.

Алекс развернулся, чтобы уйти, как вдруг замер. Почувствовал, что ему смотрит в затылок дуло пистолета. Гнусное, параноидальное чувство, преследовавшее его с армии. Сердце гулко стучало в висках. Раз, два. Алекс обернулся. На него смотрело чёрное дуло револьвера. Три, четыре. Рука старика была твёрдой, а в глазах — сомнение. Пять, шесть. Рывком Алекс метнулся за угол. Следом прогремел выстрел…

Эпилог

Декабрь, 2012 год.

Ирма сидела в салоне внедорожника, двигающегося по шоссе. Вдалеке возвышались заснеженные вершины Карпат, у подножия которых раскинулся заповедник, укрытый покрывалом из снега и льда. А весной на этих склонах расцветало целое море нарциссов. Ирма однажды была здесь в детстве с дедушкой.

И теперь она ехала сюда из-за него. Неделю назад к ней приходил нотариус её деда. Он огорошил Ирму известием о самоубийстве дедушки. Ирма долго не могла поверить, что тот застрелился всего год назад, ведь она давно считала его мёртвым. По крайней мере, мама рассказала, что он погиб через несколько месяцев после закрытия его клиники. А на самом деле оказалось, что дедушка всё это время жил в небольшом швейцарском городке и вёл отшельническую жизнь. Семьи у него не было, поэтому всё своё состояние, измеряемое всего одним коттеджем и счётом в банке с восьмизначной суммой, он оставил единственной внучке. Нотариус показал Ирме дедушкино завещание, передал документы и ушёл, оставив Ирму в полном недоумении. Что произошло с дедом? Почему его считали мёртвым, когда с тех пор он прожил ещё столько лет? И почему написал завещание в её пользу? Что делать с наследством — она тоже не понимала. Но, разобравшись с документами, решила одно — съездить в Ясини, небольшой городок в Карпатах. В дом детства её родной матери.

Ирма перевела взгляд на спящего рядом Матвея и улыбнулась. Как же хорошо, что Алекса не оказалось в стране, и она смогла взять сына с собой. Рядом с Матвеем Ирма ощущала умиротворение. Весь мир, вся её жизнь заключились в одном задорном мальчугане с необыкновенными разноцветными глазами. Благодаря сыну она вновь обрела голос. И не было ничего прекраснее встречи Нового года вдали от городской суеты вдвоём с Матвеем.

Они въехали в посёлок. Но совсем скоро на смену дачам и особнякам вновь пришли искрящиеся снегом заповедные леса. Окружённый деревянным забором двухэтажный дом расположился на окраине Ясиней. И в его окнах горел свет. Джип замедлил ход, подъехав к территории дома. И Ирма увидела стоящего на веранде человека. В сгущающихся сумерках невозможно было разглядеть лица, только силуэт. Высокий, широкоплечий. Ирма не сомневалась — мужчина. Но кто? Сторож или бандит?..

…Два чёрных Ровера Алекс увидел сразу, как вышел на веранду. Подобно змее тяжеловесные джипы скользили по мокрой дороге. Неумолимо приближались с каждым ударом сердца. Пальцы похолодели, а по спине пробежала нервная дрожь. Внезапный порыв ветра с силой рванул распахнутую куртку, запустил ледяные пальцы в волосы Алекса. Он боялся. И ни сколько самой встречи с Иркой, сколько того, что она его прогонит. Она могла. Целый год только этим и занималась — не подпускала Алекса к себе, а если он осмеливался приблизиться к ней, — гнала прочь. Из дома, из сердца, из жизни. До его нового вторжения, когда он приходил увидеться с сыном. Он покосился на сжатый в руке букет ромашек. Хотел удивить её, чтобы она уж точно не устояла. Ромашки посреди зимы — отменный способ. Он усмехнулся, мысленно окрестив себя полным идиотом, и посмотрел на въехавшие во двор джипы.