Так не бывает - [81]

Звонкий голосок разливался по пустому залу, создавая иллюзию домашнего уюта. Ирма сразу узнала мальчика, глядящего на неё разноцветными глазами. Матвей. Её сын. Сердце зашлось в неистовом ритме, отчаянно билось о рёбра, тонуло в колющей боли. Ирма стояла посреди комнаты, не в силах отвести взгляд от повторяющегося видео. Боль становилась невыносимой. Страх мелкой дрожью охватывал тело, и лёгкие сжимались, когда Ирма пыталась сделать вдох. Все надежды рухнули в одночасье, когда она поняла, что её сына здесь нет и, вероятно, никогда и не было. Павел в очередной раз обманул её и заманил в ловушку, на удачно расставленный капкан, готовый вот-вот захлопнуться.

А невидимый режиссёр всё терзал и терзал её бесконечным повтором семейного видео, к которому она, Ирма, не имела никакого отношения. Она была совершенно чужой собственному сыну, которого теперь уже не найдёт.

Что-то стукнуло совсем рядом, протяжно скрипнуло. Ирма вздрогнула, сумка упала с плеча, а видео неожиданно изменилось. Экран пошёл рябью, а затем на нём возникло лицо Ирминой матери. Бледное, осунувшееся. Ирма замерла, всматриваясь в заострённые черты родного человека.

— Здравствуй, Ирма, — зазвучал из динамиков осипший голос. — Если ты смотришь это видео, значит, у неё всё получилось, и мы уже вряд ли когда-нибудь увидимся. Прости, что не сумела тебя защитить. За всё прости. Я… — она осеклась, вытерла ладонью одинокую слезу. Ирма подошла к экрану, коснулась подушечками пальцев.

Но изображение никак не отреагировало, продолжая жить собственной, записанной на плёнку жизнью.

— Мне нужно столько тебе рассказать, — совладав с собой, продолжала мать. — А я не знаю, с чего начать, — она усмехнулась.

— Начни с главного, — забывшись, попросила Ирма и отступила на шаг.

— Пожалуй, начну с главного, — будто в ответ донеслось из колонок. — Я никогда не была тебе хорошей матерью… Нет, не так. Я вообще не твоя мать, Ирма. Не родная… Родной была моя сестра. Сводная…

Смысл сказанного не укладывался в Ирминой голове. Она не понимала, как могло быть, чтобы женщина, вырастившая и воспитавшая её, не была ей родной? Нет. Ирма замотала головой, отгоняя лезущие в мозг неправильные мысли. Она не верила, что такое могло быть с ней. Это…признание вместе со странной и пугающей обстановкой сильно напоминало слезодавительную сцену из дешёвой «мыльной оперы», над которыми Ирма смеялась, как над нереалистичными. А может, это мама свихнулась в тюрьме? Оно и немудрено. Там…

— Ритка была внебрачной дочкой отца, — холодный голос оборвал мысли Ирмы. — Папа изменил нам лишь однажды. А потом неожиданно решил уйти из семьи. Мама не выдержала. Покончила с собой…

Ирма почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Ей никогда не объясняли, почему умерла бабушка. В их семье эта тема была под запретом.

А мать продолжала рассказывать о своей сестре. Ирма напряглась. Ей недавно тоже кто-то рассказывал об этой самой Ритке. Но кто?

«Ритка была побочной дочкой твоего деда…» — вдруг промелькнули в памяти слова и голос Алёши. Алёша, всё верно. Именно он говорил ей о Ритке. И ещё что-то важное.

«…ты очень на неё походила… Ты её дочь…», — эхом отозвался в памяти голос Алёши. Глаза защипало, задрожали пальцы.

— …Ты всегда была очень на неё похожа, — Ирма перевела взгляд на экран. — И меня это страшно раздражало, потому что твой отец души в тебе не чаял. Всё время видел в тебе свою любимую Маргаритку, — Марина скривилась.

А Ирма всё поняла. Никто из них не сошёл с ума. Слова матери были правдой. Жестокой, непонятной, которую сложно принять. И с которой Ирме придётся жить дальше, если она сможет.

— А я… я срывалась на тебе… Но ты и сама многое наверняка помнишь и знаешь теперь…

Ирма помнила. Бесконечные запреты: туда не ходи, с тем не дружи. И свои побеги из дома, драки в школе. И каждодневные скандалы родителей в короткие заезды отца домой. И первую пощёчину, которую мать залепила ей, когда Ирма застукала её с другим мужчиной. И смерть отца, вмиг сбившую спесь с хорохорившейся Ирмы. И жизнь по течению, будто подёрнутая туманной дымкой забытья. И блестящий скальпель в материнских руках. Скальпель, которым Ирма убила человека… И признание Павла, что он всё время, что они встречались, шпионил за Ирмой по указанию матери. И компромат, и психушку…

Воспоминания калейдоскопом замелькали в памяти, разносились по полутёмной комнате, облачённые в материнские слова. Материнские? Ирма устало посмотрела на экран. Эта измученная, раздавленная грузом собственной злости и лжи женщина не знала ровным счётом ничего о материнстве. Теперь Ирма понимала, почему Марина так относилась к ней. Ненавидела всю жизнь, потому что Ирма невольно отняла у неё любовь своего отца. И любовь Алекса Ирма тоже украла…

Ирма обхватила руками плечи. Дрожь проникала до костей, сливалась со жгучей болью, испепеляющей изнутри.

— Долгое время считалось, что твоя мать умерла при родах, — холодно говорила Марина. — Пока отец, дед твой, не показал мне её в своём центре. Тебе тогда лет восемь было, — она закурила. — Я тебя возила к отцу в клинику на процедуры. Генотерапия, будь она неладна, — кривая усмешка застыла на её бесцветных губах. — Ритку тоже «лечили» генотерапией. Только от чего, я до сих пор не знаю. Отец что-то объяснял, но я не помню ни единого его слова. Только Ритку. Серую, как пыль. Утыканную множеством иголок. Обвешанную трубками и проводами. Окружённую людьми в белых халатах. Они вводили ей какие-то препараты, отчего она начинала конвульсивно дёргаться, из глаз текла кровь, изо рта — ржавая пена…