Так [не] бывает - [47]

Большая машина угроз и поражений работала днями и ночами, большой машине требовалось очень много фактической информации. К сожалению, процесс сбора разведывательной информации был отягощен одной сложной межпланетной процедурой. Согласно подписанному всеми мыслимыми и некоторыми немыслимыми мирами положению о проведении разведывательных операций с подменой, подменяемому должны быть предоставлены условия уровня комфорта не ниже ^&*7, уровня питания не ниже #?4 и прочего уровня не ниже $6. То есть, проще говоря, ему должно быть комфортно, все его потребности должны быть удовлетворены, еда должна соответствовать лучшим известным ему образцам. Ведущие ученые Плутона-шлошмэот потратили много времени и сил, чтобы сконструировать мир, удовлетворяющий всем требованиям подменяемого. А сколько это стоило бюджету Плутона-шлошмэот Самый главный верховный предпочел и вовсе сохранить в строжайшем планетном секрете. Межпланетная бюрократия, как говорится, худшая форма управления мыслящими существами, но война, к сожалению, пока дороже. Впрочем, с такими положениями уже и не так, чтобы сильно дороже.

Анна Ивановна никогда особенно не интересовалась делами Савелия Федоровича. Да и сам Савелий Федорович разговорчивостью не отличался. Раньше, до амнезии, у них еще была общая тема: вспомнить старые обиды, упущенные возможности, плохие советы, данные друг другу. А теперь такие разговоры стали бессмысленными. Даже если Анна Ивановна по старой памяти попытается завести речь о том, как она бросила институт, поругалась с мамой и так и не научилась играть на саксофоне, Савелий Федорович посмотрит на нее с недоумением, наденет свой единственный серый костюм и пойдет во двор греться с другими дедами на тусклом осеннем солнышке. Вернется под вечер, съест яйцо в мешочек, которое сам же и приготовит, возьмет ворох газет и засядет перед телевизором со своим неизменно умным видом. Видом человека, от которого якобы что-то зависит. Хахаха.

Со свойствами окружающего пространства здесь, в плену, Савелий Федорович освоился не сразу. Прошло довольно много времени, прежде чем он понял, что для того, чтобы окружающий его пейзаж изменился, совершенно необязательно куда-то идти. Достаточно очень сильно этого захотеть, и окрестности, подчиняясь его желанию, трансформируются. Поначалу он все же старался это делать на ходу, иначе сознание не справлялось с неожиданной нагрузкой и отказывалось принимать действительность, внося свои не всегда уместные коррективы. Но потом немного обленился и начал переключать пейзажи по собственному желанию, даже не поднимаясь со своей меховой постели. Плен действовал на него благотворно. Да, добыть еду или питье здесь ничего не стоило: он уже знал, какой птице нужно свернуть горло, чтобы выпить любимого в детстве березового сока, а какой – ностальгического ситро. Одни небольшие зверьки были не более, чем ходячими бурдючками с любимым с детства белым салатом, другие – с волшебным бабушкиным холодцом. Когда Савелий Федорович научился наколдовать себе удочку, он одно время подолгу сидел у наколдованного им моря, но рыба почему-то не ловилась. Он применял всю свою волю и желание, чтобы рыба появилась, но здесь этот прием почему-то не срабатывал.

Генералы Плутона-шлошмэот снова столпились вокруг большой машины угроз и поражений. Машина анализировала информацию, полученную от одного из лучших разведчиков Плутона-шлошмэот. Самый главный верховный немного нервничал, время шло, но пространственная картина пока не прояснялась, не было даже циферблата, демонстрирующего прогресс в обработке информации. Но вот циферблат появился и показывал он, что задача будет завершена буквально через секунду. А потом стрелка на циферблате пошла в обратную сторону.

Анна Ивановна никак не могла уснуть. Точнее, она слышала, что никак не может уснуть Савелий Федорович. Савелий Федорович беспокойно ворочался, кровать под ним скрипела. Ночь все длилась и длилась и, казалось Анне Ивановне, теперь всегда будет так: никак не становящееся сонным немного раздраженное дыхание Савелия Федоровича, скрип старенькой кровати, далекие звезды и бесконечная ночь, разделяющая их.

Савелий Федорович, еще не веря до конца, что у него наконец-то получилось, тянул внезапно отяжелевшую удочку.

Юлия Ткачева Через лес

Он живет в комнате с диваном, книжным шкафом и балконом. Ночью спит на диване, днем читает книги из шкафа. Когда надоедает и устают глаза, выходит на балкон и сидит там, глядя вниз. Внизу двор, там играют дети. Он к ним не спускается, никогда. Бабушка зовет обедать. Он ест, больше для того, чтобы не расстраивать бабушку. Иногда ходит с ней в магазин, за молоком и хлебом. Молоко в бутылках с синими крышками, а хлеб в хрустящих бумажных пакетах.

Один раз они с бабушкой ходили к ним домой, в его настоящий дом. Собрали две сумки одежды. Одежда вся пропахла дымом. Бабушка долго стирает и полощет его рубашки и джинсы в мыльной воде, чтобы избавиться от запаха.

В начале лета, еще до того, как все случилось, он едва не утонул в озере, по глупой случайности. Помнит, как колыхался в холодной, какой-то вязкой воде, погружаясь все глубже, без возможности вдохнуть, бестолково болтал руками, пытаясь выгрести наверх, к солнцу, казавшемуся оттуда, из глубины, расплывчатым серебряным пятном.