Так начиналась война - [153]

Вот в такой обстановке вынашивался замысел наступления наших войск на ростовском направлении. Проанализировав все возможные варианты, маршал Тимошенко пришел к выводу, что вновь формируемую армию выгоднее всего ввести на левом фланге Южного фронта, на стыке 9-й и 18-й армий. Если фашистское командование намеревается нанести удар по левому крылу Южного фронта, то появление здесь нашей свежей армии создаст противнику немалые трудности, а если он все же прямо пойдет на Ростов, то новая армия совместно со своими соседями нанесет удар во фланг и тыл группировки Клейста.

Первые три ноябрьских дня были заполнены хлопотами по организации обороны на новом рубеже, по переброске кавкорпуса Белова под Москву, по организации вывода намеченных соединений и частей из Юго-Западного фронта в Южный. Ставка что-то медлила с ответом на предложение маршала Тимошенко. И он решил, не ожидая окончательного решения Москвы, встретиться с командованием Южного фронта, чтобы обсудить основные вопросы предстоящей операции.

В ночь на 4 ноября главком приказал командующему авиацией генералу Фалалееву обеспечить перелет в Каменск, в штаб Южного фронта. Вылет был назначен на 8 часов утра.

Всю ночь мы в штабе готовили расчеты и справки, касающиеся будущей операции. Генерала Бодина больше всего тревожила мысль о том, как фронтовое и армейское командования, которым практически предстоит решать все задачи, воспримут идею большого наступления, Он справедливо считал, что от этого во многом зависит успех.

— Понимаете, Иван Христофорович, — говорил он мне, — как важно, чтобы в нашем сознании наступил решительный перелом. Мы свыклись с мыслью, что инициатива прочно захвачена противником, что нужно пока изматывать его активной обороной, ибо на большее у нас сил пока не хватает. А сил у нас действительно маловато еще, особенно мало вооружения и боеприпасов. Но не только в этом дело. Нельзя забывать и психологический фактор. Мы все время отступали и уже привыкли к тому, что враг сильнее нас и о крупном наступлении нечего и думать. Небольшие контрудары, контратаки — это можно, а крупное наступление — рановато. Ореол непобедимости, которым фашистская пропаганда овеяла свою армию, потихоньку воздействует и на нас. И пора нам развенчивать этот миф. — Бодин задумался и улыбнулся. — Если раньше противник казался нам львом, то теперь мы должны представить его мышью. Смеетесь?

А я вспомнил забавный эпизод из книги Аркадия Первенцева «Кочубей». Кочубей, этот талантливый командир-самородок, возил с собой крупномасштабную карту. Белогвардейские полки на этой карте обозначались еле заметными кружочками, а кочубеевские сотни алели огромными пятнами, от которых в сторону врага устремлялись разящие стрелы. Когда какая-нибудь сотня начинала отступать под натиском превосходящих сил белых, то Кочубей вызывал командира, показывал на свою «психологическую» карту и сурово вопрошал: «Видишь, яка у тебя сила и яка у них?» Командир чесал затылок, кряхтел и, искренне уверовав в превосходство своей сотни над полком беляков, смущенно бормотал: «Яка козявка меня кусает!.. Ну, батько, такую мы расчехвостим». И сотня его хлопцев действительно чехвостила белый полк.

Писатель метко подметил: уверенность в своих силах — это уже наполовину обеспеченная победа. Наши генералы, конечно, не наивные командиры Кочубея, но в данной ситуации неплохо было бы, если бы нам удалось представить армию Клейста этакой «козявкой» в сравнении с силами Южного фронта. Клейст, конечно, силен. И все же мы должны попытаться всеми способами показать его уязвимость.

Честно признаюсь — мы с Павлом Ивановичем действительно старались всячески умалить боеспособность армии Клейста в глазах как командования Южного фронта, так и командующих армиями. В данном случае мы сознательно поступили вопреки непреложному правилу: не допускать недооценки возможностей противника. Но мы с Бодиным исходили из того, что в те дни важно было преодолеть психологический барьер в сознании наших командиров, сложившийся в результате длительного отступления и, чего греха таить, подсознательного убеждения в неизбежности этого отступления из-за превосходства противника в технике.

Знатоки военного искусства, очевидно, неодобрительно отнесутся к нашему эксперименту. Но на войне всякое случается. И мой рассказ является еще одним тому доказательством. Во всяком случае, наша небольшая хитрость сыграла положительную роль во время подготовки контрнаступления под Ростовом.

Утром мы уже были в Каменск-Шахтинске. В просторной комнате собрались члены Военного совета и многие другие генералы Южного фронта. Ничто так не выдает истинное настроение военачальника, как оценка им обстановки. Если он уверен в своих силах и готов к решению любой задачи, то старается подчеркивать не преимущества, а слабые стороны противника. Поэтому и начал главком с заслушивания обстановки.

Первым докладывал полковник Александр Филиппович Васильев, начальник разведывательного отдела фронта. Он детально перечислил и охарактеризовал немецкие соединения, противостоявшие войскам Южного фронта. Против 12-й и 18-й армий наступали 76, 94 и 97-я немецкие пехотные дивизии из группы генерала Шведлера, 9, 3 и 52-я итальянские пехотные дивизии, 198-я немецкая пехотная дивизия и 49-й горный немецкий корпус. На стыке 9-й и 18-й армий и перед фронтом 9-й и 56-й Отдельной армий готовились возобновить наступление войска 1-й немецкой танковой армии генерала Клейста. Разведчик подчеркнул, что почти все вражеские дивизии недавно пополнились живой силой, а танковые соединения — танками. Основные силы Клейста (дивизии СС «Викинг», «Адольф Гитлер», 13, 14, 16-я танковая и 60-я моторизованная дивизии) в начале ноября группировались перед стыком наших 18-й и 9-й армий.